Красавица Амга   ::   Данилов Софрон Петрович

Уткнувшись лицом в широкую грудь сына, слепо шаря руками по его плечам и спине, будто стараясь убедить себя, что это не сон, она запричитала:

— Сыночек! Голубчик! Миленький!..

— Ну, это я! Это я… — отчуждённо, с холодком отозвался сын и отстранился от матери.

— Ты дашь человеку раздеться или нет?! — окоротил жену Аргылов-отец. — Лучше иди-ка поставь чайник.

Ааныс, сгорбившись, побрела в югях . Освободившись от дохи и растопырив застывшие пальцы, Валерий поспешил к огню, даже не взглянув в сторону Суонды, стоявшего у камелька. Старик Аргылов любящими глазами оценил сына, фигура которого чётко обозначилась на ярком фоне пламени: высок да строен, для якута — парень хоть куда. И мать и отец ростом не высоки, а гляди-ка, от двух низкорослых родился такой молодец! По всему может Валерий соперничать с русскими: чистое и румяное, чуть удлинённое лицо, мягкие каштановые волосы, светло-карие глаза — всё это у него от матери, пусть так… В остальном же — весь в отца: характером, речью, складом ума. Только уж больно горяч и дерзок — молод ещё…

— Суонда, коня распряги и заведи в сарай…

— Нет-нет, не надо! — Валерий не дал отцу договорить. — Сена немного задай. Я выпью чай и поеду дальше.

— Что-о? Даже не переночуешь?

— Не могу.

— Что за спешка такая! — рассердился отец. — Поезжай утром! Если так уж надо, встанешь пораньше…

— Нет-нет, нельзя! Иди, Суонда, задай коню корму. Да очисть его скребницей от куржака .

Отец покосился на сына, но промолчал. Суонда вышел во двор.

— В Амге много ли красных? — спросил Валерий.

— Не считал, что-то около двухсот.

— Здесь бывают?

— А как же!

— А просишь остаться! Заявятся ночью или утром — что тогда?

— Погоди-ка, а ты зачем приехал сюда? Куда путь держишь? — вопросом на вопрос ответил отец.

Валерий кивнул в сторону «чёрной» половины: не подслушивают ли?

— Э, дрыхнут! — нетерпеливо отмахнулся Аргылов. — Я тебя спрашиваю, куда и зачем ты едешь?

— Еду далеко…

— Ну, а всё-таки?

— В Якутск.

— Куда, говоришь? — вскинулся ошеломлённый старик. — К красным?

— К ним.

— Что-то несёшь пустое!

— Это правда, отец. — Обескураженный вид старика подействовал на Валерия, и он сказал уже потеплевшим голосом: — Лучше меня обычай знаешь: хочешь убить зверя — лезь к нему в берлогу.

— Объясни-ка, растолкуй.

— Ну, отец, это долго рассказывать!

— Пусть будет долго! — Аргылов сел перед камельком на стульчик, сплетённый из тонкого тальника, к сыну пододвинул другой. — Ты со мной загадками не разговаривай, я тебе всё же отец. С самого отъезда как в воду нырнул: нет того чтобы по-людскому вспомнить о нас, послать хоть весточку. А явившись в родительский дом, хотя бы для приличия поинтересовался, как мы тут живём. То ли спешка тебя заела, то ли вовсе забыл нас.

Валерий понял, что рассердил отца, но не подал виду, что винится в этом. Стоя лицом к огню и спиной к отцу, он явственно ощущал на себе его тяжёлый взгляд, и то, что взгляд этот по-прежнему действовал на него, взрослого мужчину, раздосадовало и обозлило.

— Разве я хожу по гулянкам, — вскипел он. — В поисках игр и забав? Говоря по правде, сам не знаю, буду ли завтра в живых. А вы тут на тёплых полатях…

Сын не юлил, не заискивал, и это пришлось Аргылову по душе: «Моя кровь! Этот скорей сломается, чем станет гнуться!»

Гнев его рассеялся.

— Никто не говорит, что ты праздно шатаешься! Время сейчас и вправду такое — только встав утром, можно сказать, что переночевал. А ты совсем пропал. Думаешь, нам от этого сладко?

— Хоть и не слал вестей о себе, про вас всё знал. Потому вот и заехал.

— Ладно, оставим это! Встретились живы — спасибо и на том. Всё-таки нужно вести себя помозговитей, не лезть в самое пекло.

— Это как понимать?

Старик уловил настороженность в тоне сына и решил переменить разговор.

— Понимай как можешь, не маленький. — Аргылов многозначительно крякнул.