Креативщик   ::   Борисова Анна

Когда-то на месте этой девятиэтажки стоял дом моих родителей. В шестидесятые снесли. Тут все так изменилось. А все равно тянет. Как говорится, к истокам. Вот и купил, хе-хе, недвижимость…»

Говорил он уютно, размеренно. Наверное, хотел, чтобы подружка по несчастью успокоилась. До этого пока было далеко, зубы у девочки так и клацали, но она очень старалась не сорваться.

«Говорят, у пенсионеров денег нет. А вы вон квартиру купили. Просто, чтоб оттянуться. Здорово».

«Я не пенсионер, – с обидой сказал старичок. – Я на телевидении работаю».

Это ее заинтересовало, даже трястись перестала.

«Реально? Очуметь! – Потом подумала и предположила. – Наверно, на канале „Культура“. Его бабушка смотрит».

«С чего ты взяла, что я работаю на „Культуре“?

«Там все старые».

Он еще больше обиделся.

«Не такой уж я старый. Просто с утра плохо выгляжу. Ты бы на меня вечером посмотрела. И вообще старость – понятие относительное. Я когда в твоем возрасте был… Тебе двенадцать с половиной?»

«Точно, – поразилась она. – Вы откуда знаете?»

«Когда мне было двенадцать с половиной, мне и тридцатилетние казались пожилыми».

«А то нет?»

Старик, который не хотел, чтобы его считали старым, вздохнул и не стал развивать тему.

«Что вы молчите? – сразу запаниковала девочка. – Вы тут? Дедушка!!!»

«Что ты орешь? Куда я денусь?».

«Тогда не молчите. Вы на телевидении кем работаете? Я вас никогда не видела. Инженер, наверно?»

«Нет. Я креативщик. Есть такая специальность. Видела, в титрах пишут „Автор оригинальной идеи“? Это про нас. Креативщики – это люди, которые придумывают новые проекты. Шоу всякие, викторины, темы сериалов. В общем, всё новое, чего раньше не было».

«Здорово. А платят хорошо?»

«Если идея хорошая, хорошо. Если плохая, ничего не платят».

«Неужели никого помоложе не нашлось новое придумывать?» – спросила девочка. Воспитание у нее все-таки было из рук вон.

«Сколько угодно. Но у молодых голова хуже работает. У них мозги бабл-гамом надуты. Привыкли на заграницу оглядываться. Ничего оригинального придумать не могут. Все наши шоу покупные. Так сказать, с иностранным акцентом. А мы, старые волки, чужим умом жить не привыкли. Нас учили, что пароход изобрел Кулибин, самолет – Можайский, а радио – Попов. Всегда и во всем приоритет должен быть наш. Поэтому к моим идеям начальство прислушивается, не могу пожаловаться».

«А вы какие шоу придумываете? Реалити?»

«В том числе. Но не такие, какие сейчас крутят. Они все как построены? Найти слабое звено, выдавить кого-нибудь из жизни. Гадость это. Учат молодое поколение быть дворняжками. Как, знаешь, в своре бродячих собак. Кто самый слабый, на того все и кидаются. Вот у меня сейчас проект запускается, там все по-другому. В душ и в спальню подглядывать не лезут, слабых не дожимают. Развивают в человеке лучшее, что в нем есть, а не худшее».

«Скукота. Как в школе. В человеке все должно быть прекрасно. И чего-то, и чего-то, и душа, и мысли. А-Пэ Чехов».

«Ничего себе скукота. – Старик фыркнул в темноте, будто филин в ночи. – У нас недавно на съемках такое случилось – кошмар. Вроде нашего лифта. Только в тысячу раз страшней».

«Если страшней, лучше не рассказывайте. Прикиньте – я и так вся трясусь».

«Как хочешь».

«…Ладно, валяйте. Только я вас снова за руку возьму, можно?»

Ладошка у нее была холодная и мокрая. Старик ободряюще сжал ее.

«Сейчас я делаю игровое реалити-шоу. Называется „Один за всех и все за одного“.

«Фигня. Смотреть не будут с таким названием».

«У нас тоже мнения разделились. Может быть, название еще поменяют. Это делается на последнем этапе, а мы пока на стадии пилота. Знаешь, что такое „пилот“?»

«Это даже первоклашки знают. А чего там надо делать, в вашей игре?»

«Сокровище искать. Понимаешь, набор тем, пригодных для массового шоу, очень мал.