Крик совы (Семья Резо - 3)   ::   Базен Эрве

Звоню Поль, которая была моей приятельницей еще до появления Моники; она старше меня и относится ко мне немного по-матерински. Мы не виделись со времени ее отъезда в Испанию. Но с тех пор, как она вернулась, раз в месяц мы болтаем по телефону: Поль говорит, что стала совсем седая и, если я ее увижу, она много потеряет в моих глазах. Слух у нее прекрасный, и голос, который я слышу, не видя ее, заявляет с царственным равнодушием:

- Вот видишь! Клятвы в любви, клятвы в вечной ненависти - цена им одна. Приглядись к мадам Резо: только имя прежнее, а человек, конечно, уже не тот.

В отсутствие Жаннэ, который, возможно, занял бы враждебную позицию, семейный совет высказался за завтраком вполне единодушно. Мнение Бертиль: "У меня не было сомнений. Восстановить в правах бабушку - значит восстановить в правах детей". Мнение Саломеи: "Твои прежние ссоры с ней нас не касаются - лишь бы она не затевала новых". Мнение Бландины: "Поживем - увидим". Мнение Обэна: "Будем держать ухо востро". А я размышлял: для такого шага матушке понадобился серьезный стимул... Но будем справедливы: для этого ей понадобилось и некоторое мужество, а возможно, и нечто большее. И своего рода высокомерие ("Чего только обо мне ни болтали, а мне наплевать"), и хитрый расчет ("Мой сын? Да, он ни за что не устоит - до смерти рад будет оказать мне услугу"), тут и умение все взвесить. А может быть, это усталость? Или одиночество? Ведь мы все похожи друг на друга. С годами мы очень меняемся. Взять, к примеру, меня, Жана Резо: остался ли я таким же, каким лазил по ветвям тиса, или позже, когда покоился в объятиях другой женщины? Конечно, я не забыл свою молодость. Но с тех пор я знавал времена и похуже. Если новое горе и не вытесняет прежнего, оно заслоняет его, как одно дерево заслоняет другое, стоящее вдали, - и последнее из посаженных в моей жизни деревьев давало куда больше тени.

Согласившись лишь на рюмку портвейна, мамаша поспешно удалилась, не оставив даже адреса своей гостиницы и только потребовав, чтобы мы приехали к ней по первому зову:

- А главное, приезжай на машине! Говорят, у тебя "ситроен". Я-то, знаешь ли, думала, что ты любишь машины, которые могут обогнать ветер. "Без блеска, без треска, зато полный комфорт", - говаривал твой отец. "Ситроен", в общем, меня устраивает. Надеюсь, ты не подведешь.

Я ничего не обещал. Уткнувшись носом в бювар, я размышлял за своим письменным столом, растревоженный возобновлением старых козней. Меня разбирали противоречивые чувства: я опасался, что матушка одурачит меня, и в то же время боялся одурачить сам себя, я хотел сохранить душевное равновесие, и в то же время меня одолевало желание вновь окунуться в свою молодость. Надвигающиеся события всегда пробуждают во мне давнишнюю страсть к анализу. Передо мной на бюваре лежал листок бумаги, который я вынул из ящика стола, - небольшая генеалогическая таблица (Фред говорил: "Местами она генеа-нелогическая"), изображенная рукой моего отца... Семьи обычно собираются вместе в одних и тех же местах: в церкви, в мэрии, на кладбище; для некоторых существует еще и дом, где воспоминания укоренились так же глубоко, как вязы в фамильном парке. Но и в таком доме семья никогда не собирается в полном составе, и местом общей встречи поневоле оказывается генеалогия, представленная либо в виде дерева, чьи весенние листики символизируют наших детей, либо в виде многоступенчатой пирамиды, где квадратики, подвешенные друг к другу черточками, напоминают "мобили" Колдера [созданные из проволоки и обрезков металла движущиеся скульптурные композиции американского скульптора и художника Александра Колдера (1898-1976)].