Люди лунного света   ::   Розанов В В

Но одно - разбить косную массу на куски; и другое - начать обрабатывать куски. Бой и шлифование - разные фазисы одного процесса, но требуют они совсем разных качеств.

Вот здесь-то, во всемирной потребности шлифоваться, и выступает роль +2, +1, +-0 пола, -1,

-2 его.

Борода начинает укорачиваться, пыль - опадать, а в характере, дотоле жестком, грубом, непереносимом для "ближнего", начинает проступать мягкость, делающая удобным и даже приятным соседство. Являются "ближние", и в территориальном и в нравственном смысле; является "родство", в

233

смысле духовном и переносном, а не в одном кровном. Все это по мере того, как самец от высоких степеней "+8", "+7" переходит к умеренным и совсем низким: "+3", "+2", "+1". В этих умеренных степенях зарождается брак, как привязанность одного к одной, как довольство одною; и, наконец, появляется таинственный "+-0", полное "не-воленье" пола, отсутствие "хочу". Нет жажды. Гладь существования не возмущена. Никогда такой не вызовет "на дуэль", не оскорбится, - и уже всего менее "оскорбит". Сократ, сказавший, что он легче перенесет обиду, чем нанесет ее, - тут в этих гранках; как и мировое: "Боже, прости им - не ведят-бо что творят". Вообще выступает начало прощения, кротости, мировое "непротивление злу". Платон Каратаев тут же, около Сократа; как и Спиноза, мирно писавший трактаты и наблюдавший жизнь пауков. Все - выразители мирового "не хочу". "Не хочется"... Созерцательность страшно выросла, энергия страшно упала, почти на нуле (Амиель, Марк Аврелии). Мечты длинны, мечты бесконечны... Все существование - кружевное, паутинное, точно солнышко здесь не играет, точно это зародилось и существует в каком-то темном, не освещенном угле мира. Тайна мира. В характере много лунного, нежного, мечтательного; для жизни, для дел - бесплодного; но удивительно плодородного для культуры, для цивилизации. Именно - паутина, и именно - кружево, с длинными нитями из себя, завязывающимися со всем. В характере людей этих есть что-то меланхолическое, даже при ясности и спокойствии вида и жизни; меланхолическое безотчетно и беспричинно. "Мировая скорбь", "Weltschmerz" здесь коренится, в этом таинственном "не хочу" организма. Здесь цветут науки и философия. И, наконец, "+-0" разлагается в "+0" и "-О": первый отмирает - в нем ведь ничего и не было? И остается "-О", который быстро переходит в "-1", "-2", "-3" и проч.

На низких, первоначальных степенях, "-О", "-1", мы наблюдаем это в форме известных двойных содружеств; не в форме товарищества, шумного и обширного, с забавами и "предприятиями", но всегда - дружба только двух, тихая, бесшумная. Если вы присмотритесь, то эти "два" стоят всегда в контрасте, духовном, бытовом, характерном и даже физическом: и один как бы дополняет другого. Есть взаимная дополняемость, и отсюда получается житейская гармония и слиянность. Жизнь, можно сказать, переполнена этими странствующими и стоячими диадами (сцепление двух), которые вообще всегда образуют красивое явление, привлекая взор всех тишиной, незамутненностью своей, - тем, что никому не мешают и явно довольны спокойным довольствием, - довольны своим существованием. Гоголь первый дал нам такую диаду в известном соседстве знаменитых "Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича". Злой Гоголь их поссо

234

рил, но обыкновенно они не ссорятся, и один хоронит другого. Из-за чего им ссориться? Еще заметите это в живописи Тургенева: он нарисовал целый ряд таких диад - "Хорь и Калиныч", "Чертопханов и Недоюскин", отчасти Лежнев и Рудин (вода и огонь), кажется, еще несколько, много. Чаще всего один покровительствует, другой - покровительствуем, один - жёсток, жесток, груб, резок, другой - нежен, мягок, податлив. "Точно муж и жена, мужчина и женщина". Но ничего нет, еще ничего нет.