Люди сверху, люди снизу   ::   Рубанова Наталья

Он мне цветы подарит и мороженое, и мы зайдем в большой стеклянный магазин и купим чего захотим, вот, а потом у нас родится ребеночек, да, обязательно родится ребеночек, он будет маленький-маленький, хорошенький-прехорошенький, а еще будет кошка, собака и рыбки, и по утрам мы будем есть одни конфеты "Мишка на Севере", и дядя тоже, у него будет коричневая борода и очки, он будет добрым и умным, как в ЧТО? ГДЕ? КОГДА?"

СОЛО РЕАНИМАЦИОННОЙ МАШИНЫ: голос ведущего одной из популярнейших в 80-е гг. ушедшего века телеигры Вл. Ворошилова действовал на Аннушку в детстве гипнотически.

- А откуда ты, Аннушка, про Москву знаешь?

- А я по телевизору сначала видела, в программе "Время" - мне нравится, когда прогноз погоды, там музыка такая... такая, ну, в общем, красивая очень, нравится мне, и я вот думаю, раз вечером в Москве так красиво, то днем, при свете-то, наверное, еще лучше? У нас-то в городе совсем все не так, у нас по-другому. А я хочу жить красиво. Я ХОЧУ ЖИТЬ КРАСИВО, - говорит ребенок, но родители еще об этом не подозревают. - Да, мы с мамой были в Москве, да! Недавно. На Красной площади, в соборе Василия Блаженного. Я, правда, не поняла слова блаженный, а в соборе темно так было, и лестницы высокие. У нас таких ступенек не делают уже, а еще там - посуда серебряная под стеклом и какая-то старинная одежда... Но я бы там жить не хотела, там света нет, там окошки узенькие - не протиснешься. Нет, мы с мамой уже под конец экскурсии хотели оттуда назад, в Москву выйти из этого собора... А потом пошли в магазин большой со стеклянными потолками - у нас в городе таких потолков в магазинах не бывает, и мороженого такого тоже не бывает, и мама мне его купила - белое-белое, с высокой шапкой, в вафельном стаканчике, а я когда все это белое съела, стаканчик пустым оказался, и я подумала, что вот так всегда: как бы вкусно ни было, всегда это вкусное заканчивается раньше, чем подумаешь... Потом мы были в зоопарке, но мама почему-то качала головой все время; а мне понравились больше всего обезьяны - чем-то на людей похожи, особенно когда рожи строят. Вылитая наша Людмила Алексевна, такая же дура. А после зоопарка мы опять в метро ехали. Я научилась ездить в метро, я теперь умею! Когда я вырасту и буду большая, я не буду бояться, как в первый раз. Надо просто опустить 5 копеек в щелочку, и автомат тебя пустит на лестницу, которая едет. Главное, чтобы ноги не попали в острые зубчики - ну, те, которые в самом начале и самом конце лестницы-чудесницы, - а потом едешь себе, по сторонам смотришь - интересно! У нас в городе таких людей не бывает...

ОТ КУТЮР. ТЕНЬ г-на НАБОКОВА: "Привет, персонаж! - Не слышит".

Писательская эрекция - дело непростое и хитрое: тысяча первый раз - про одно и то же, да только в две-тысячи-ах-уже-четвертый!-год - по-другому. "К черту композицию!" - гундят-сопят-шепчут-шелестят слова автора. К чер-ту. Все течет, как при переверстке. Все изменяется цинично-нежно в отсутствие НАСТОЯЩЕГО сюжета, где так легко могли бы быть - так возможно и так близко, как чье-то мифическое счастье, - верх-низ, добро-зло, он-она-оно-они и другие распадающиеся на пазлы элементы Великой Иллюзии. В сущности, слова автора также представляют собой личность, являющуюся не более чем скоплением идей, с которыми сочинитель - М и Ж - временно отождествляет себя. Каждая мысль сочинителя - как М, так и Ж - лишь фрагмент, мать его, изначально гермафродитно задуманной личности, но не сочинитель в целом. Разве можно запихнуть целого гермафродита во фрагмент слов автора? Чушь какая... ОНИ купили себе немного бога; ОНИ думают, что живут, обалдевшие от трехмерности прямоходящие... А вот автор, кто бы он(а) ни был(а), не может купить себе немного бога. У автора нет еще миллиона перерождений; у него нет даже самого автора!

Новый абзац.

В наличии имеется флэт, на флэту - тэйбл, на тэйбле - комп. За компом, вопреки закону жанра, сидит издыхающая от жары, раскрашенная под девочку женщина и собирает звуки в буквы, буквы - в слоги, слоги - в слова, слова в предложения, а предложения - в полные и не полные абзацы, заполняющие некие книги бытия, которые впоследствии, возможно, станут продажными.