Марк Аврелий и францисканский монах   ::   Вольтер

Аннотация: Два памфлета – «Письмо некоего духовного лица иезуиту Ле Телье» и «Рассказ об одном диспуте в Китае» – вошли как главы XVII и XIX в большой «Трактат о веротерпимости в связи со смертью Жана Каласа», написанный в 1762 г. после казни Каласа, торговца-кальвиниста. Он был несправедливо обвинен в убийстве своего сына Марка Антуана, готовившегося к принятию католичества. Поднятая Вольтером кампания за реабилитацию Каласа и его семьи через три года увенчалась успехом. В 1765 г. после пересмотра дела Калас был признан невиновным, а его имущество возвращено семье. «Трактат о веротерпимости» в 1766 г. был осужден Римом и внесен в «Индекс запрещенных книг».

---------------------------------------------

Вольтер

Марк Аврелий и францисканский монах



Марк Аврелий [1] . Кажется, я осмотрелся. Это, конечно, Капитолий [2] , а то базилика – храм; а человек, которого вижу, несомненно, жрец Юпитера. Друг, пожалуйста, на пару слов.

Францисканский монах. Друг – обращение фамильярное. Вы, должно быть, чужеземец, что обращаетесь так к брату Фульгенцию, францисканцу, живущему в Капитолии, духовнику герцогини Пополи, которому случалось разговаривать с самим папой как с простым человеком.

М. А. Брат Фульгенций в Капитолии! Вещи немного изменились! Ничего не понимаю, что вы мне говорите. Разве здесь не храм Юпитера?

Ф. м. Не сумасбродствуйте, добрый человек. Будьте любезны сказать, кто вы такой с вашим античным одеянием и бородкой? Откуда пожаловали и чего хотите?

М. А. Я в обычной своей одежде, вернулся посмотреть Рим. Я – Марк, Аврелий.

Ф. м. Марк Аврелий? Приходилось слышать о подобном имени. Был, кажется, языческий император, который так назывался.

М. А. Я самый. Хочу повидать Рим, который любил меня и был любим мною, Капитолий, где я торжествовал, пренебрегая триумфами, эту землю, которую я сделал счастливой. Но я не узнаю Рима. Я увидел вновь колонну, воздвигнутую в мою честь, но не нахожу статуи мудрого Антонина, моего отца, тут совсем другое лицо.

Ф. м. Еще бы, господин Проклятый, Сикст Пятый [3] реставрировал вашу колонну, но поставил на нее статую человека, стоившего большего, нежели ваш отец и вы [4] .

М. А. Я всегда полагал, что весьма легко стоить большего, чем я, но считал, что трудно стоить большего, чем мой отец. Моя почтительность легко могла ввести меня в заблуждение – ведь всякий человек подвержен ошибкам. Но почему вы называете меня проклятым?

Ф. м. Именно потому, что вы прокляты. Разве не вы, насколько я припоминаю, преследовали тех людей, которым были так обязаны, людей, доставивших вам дождь, чтобы вы могли победить своих врагов.

М. А. Увы! Я был весьма далек от того, чтобы преследовать кого бы то ни было; я принес благодарность небу за то, что по счастливому стечению обстоятельств разразилась гроза как раз в тот момент, когда мои войска изнемогали от жажды. Но мне никогда не приходилось слышать, что этой грозой я обязан людям, о которых вы мне говорите, хотя они и были вполне хорошими солдатами. Клянусь вам, что я не проклят. Я слишком много сделал добра, чтобы божественное существо пожелало мне сделать зло. Однако скажите мне, пожалуйста, где дворец императора, моего преемника? Все ли он еще на Палатинском холме [5] ? Ибо, сказать по правде, я совсем не узнаю свою страну.

Ф. м. Охотно верю, ведь вы все усовершенствовали. Если хотите, я отведу вас на Монте-Кавалло; вы поцелуете ноги святого отца и получите прощение грехов, в котором, мне кажется, очень нуждаетесь.

М. А. Простите меня, но прежде всего прямо мне скажите, неужели нет больше императора и Римской империи?

Ф. м. Как же, как же, есть и император и империя, но все это в четырехстах милях отсюда, в маленьком городке, называемом Веной, расположенном на Дунае.