Томские трущобы   ::   Автор неизвестен

- Ух, какая крепкая, - закашлялась тетенька.

Катя отпила глоток и поставила рюмку.

- Нет, уж это вы, барышня, оставьте, этим вы нас много обижаете, извольте выкушать всю, - и Василий Иванович потянулся с рюмкой, расплескивая вино и принимая обиженный вид.

- Не привычна я, - отнекивалась Катя, - отродясь не пивала, голова болеть будет.

- И-и, молодка моя! С добрыми людьми посидеть - не будет голова болеть. Выпей себе на здоровье, не конфузься - свои люди.

- Веселее будешь, - поддакнул Егорин.

Девушка выпила, поперхнулась и закашлялась, прижав платок ко рту.

- Это кто-то торопится, - ласково улыбнулась она в сторону Василия Ивановича.

Тот, уже окончательно пьяный, осоловев от выпитого коньяка и близости горячего тела, пробормотал:

- Ку-кушайте! Веселых я очень обожа-аю.

- Оставим их тетенька, - подмигнул Егорин, - пусть молодые люди промеж собой поговорят.

- Ах, что это вы, как же это одним можно, - запротестовала Катя, но Егорин и тетенька уже скрылись в соседней комнате.

- Позвольте теперича узнать, - тих и возбужденно заговорил Василий Иванович, еще ближе подвигаясь к девушке, - как вас понимать должен. Правильно ли мне про вас говорили.

- То есть, что это, - переспросила Катя, поправляя прическу.

- На счет вас то есть. Значит, как мы сто рублей... Будет ли все в аккурате.

Девушка вместо ответа звонко расхохоталась и положила свои руки к нему на плечи.

- Какие у вас странные глаза! Я люблю блондинов!

Василий Иванович крепко сжал тонкий и послушный стан девушки.

- Хоть двести. Потому при наших капиталах...

Девушка как-будто невзначай, налила свою рюмку, плеснув порядочную дозу коньяка в стакан Василия Ивановича.

- Ежели бы теперь, после всего этого, - заговорила она, выпивая свою рюмку, - знать я могла, что со мной завтра будет.

И она быстрым, почти незаметным движением, пользуясь тем, что Василий Иванович потянулся за спичками, высыпала ему в стакан щепотку чего-то белого. Василий Иванович видимо чувствовал себя наверху блаженства. Он раскинулся на диване, щурил глаза и попыхивал папироской.

- А ваш стакан, что же стоит, вы отчего не выпили? - и Катя, взяв стакан, протянула его Василию Ивановичу. - Выпейте за мое здоровье!

- Мо-ожно. Сколько угодно...

Стакан был осушен.

- Тьфу, горчит что-то, - сплюнул Василий Иванович, вновь наваливаясь на спинку дивана.

Минут через пять он уже спал... И по мере того, как лицо Василия Ивановича бледнело, дыхание становилось все реже и реже, с лица девушки исчез оттенок нежности и любовного томления. Она глубоко вздохнула, как актриса, сыгравшая свою роль, и убедившись, что "фраер готов", резко поднялась из-за стола и крикнула:

- Идите, что ли.

Появился Егорин.

- Клюнуло что ли.

- Готово дело. Пожалуйте уговоренные!

Егорин вынул ей 25 рублей.

- Молодец, Катька! Сенька, - продолжал он, - иди сюда. Напился наш гость до чертиков, тащить его надо!

Соединенными усилиями Егорин и Козырь подняли отяжелевшее тело Василия Ивановича и вынесли на крыльцо.

Кое-как усадив в коробок грузную и мотающуюся фигуру, Егорин пошептавшись о чем-то с тетенькой, уселся сам, поддерживая рукою своего спутника. Когда они, незамеченные под покровом ночной темноты, выехали за ворота, Сенька спросил:

- Куда везти-то.

Знамо дело к томи...

4. БЕСКРОВНАЯ ЖЕРТВА

Темные глухие переулки болота остались позади. Город спал. Был уже третий час ночи - время, когда не только томские обыватели, но и стражи общественной тишины и спокойствия мирно покоятся в объятиях морфея. Нашим героям удалось поэтому благополучно миновать, не встретив никого, главные улицы города, Василий Иванович не обнаруживал никаких признаков жизни.