Тора Бора   ::   Орлов-Рысич Александр

Перестройка в Союзе до такой степени оголила полки универсамов и девальвировала образование первоклассного программиста, каким он себя не только считал, но и был на самом деле, что оставаться в этой стране было просто глупо. К тому же он чувствовал, что страна все уверенней катилась к старым добрым погромам, недаром многие знакомые засуетились, засобирались, кто в Израиль, кто в Штаты

Из сложных отношений с полузакрытым НИИ ему помогли выпутаться мамины знакомые, они же дали пару-тройку рекомендаций к "своим" людям за "бугром".

Рекомендации оказались действительно к серьезным людям. Все устроилось как нельзя лучше. В Израиле он не задержался, специалисты его профиля нужнее были в Штатах. Всего через полгода его пригласили лететь на международный семинар по компьютерным технологиям, а в первый же вечер в гостиничный номер явился человек, который предложил кантракт на работу с приличным окладом и массой социальных льгот. И вот уже вторую "пятилетку" Алекс ударно трудится в корпорации "CGT" -- Center Global Technology, нечто похожее на его прежний ленинградский НИИ.

Он кинул почту на столик, не распечатывая конвертов. Дома никого уже не было. Анни приходится уезжать рано, сначала завезет в школу Эдда, их младшего, потом отправится в Сити. Она работает в самом сердце Нью-Йорка, в Международном торговом центре. Сорок километров по автостраде, сорок минут по городу -- добираться до места около полутора часов. Алекс не раз ей предлагал, даже настаивал найти работу поближе, в самом Джерси-сити, но Анни не хочет и слушать. Ее можно понять -- престижная работа на величайшей в мире бирже никак не может сравниться с местом брокера даже в самой значительной в Джерси управляющей компании.

Не часто, но три-четыре раза в месяц Алекс возвращается домой вот так, утром. Это началось три года назад, когда Центр оторвал заказ Агентства национальной безопасности на разработку редкой по сложности программы, которую именуют "GHUH". Что скрывается за этой абракадаброй, один лишь черт знает. Каждый отдел занимался только своим участком работы и не ведал, чем заняты соседи. Лишь в общих чертах можно понять, что это программа анализа и прогноза многоуровневой текущей обстановки, с возможностью съема информации с десятков, если не сотен тысяч датчиков.

Неясно в каких космических войнах будет ее использовать дядюшка Сэм, но это математическое чудовище из месяца в месяц сжирало труд доброй сотни программистов экстракласса.

Работа в целом закончена полгода назад. Уже без широкого участия специалистов Центра ее обкатывают на суперкомпьютерах АНБ, но время от времени штурмовщина все же случается. То срочно требуется пересчитать тот или иной раздел, то ввести дополнения, продиктованные практикой.

Дежурство его группы было объявлено и вчера. Ребята сутки прослонялись из лаборатории в бар, а работу так и не подвезли.

-- Можем копать, можем не копать, стоит одинаково, -- пошутил на прощание Алекс. Коллеги рассмеялись -- русская шутка всем понравилась.

24 августа 1998 года, Москва

Еще за неделю до обвала рубля на каком-то приеме в Георгиевском зале Кремля Сема Маков, подойдя к Сергею, намекнул, что за сто тысяч баков, он так и сказал -- баков, может сообщить нечто особо важное и Сергей Владимирович может удвоить, а то и утроить свои капиталы.

Сема кормился с того, что подвизаясь экспертом неведомо по каким вопросам в одном из управлений Администрации Президента, питался слухами и приторговывал ими. Он виртуозно умел выдавать коридорные сплетни за основательную, полученную едва ли не из первых рук самых высоких чиновников, информацию.

Однажды Сергей уже обжегся на этом, потому на сей раз только посмеялся, походя сунул Семе в карман стодолларовую бумажку.

-- На, подпишись на какой-нибудь бульварный листок. Тогда твоя информация будет более содержательной.

Он помнит, как зло блеснули глаза бывшего однокашника, но сразу погасли, затянулись масляно.