Муж как все мужья   ::   Севела Эфраим

Она все еще очень красива и стройна, хотя ее красота уже имеет все признаки неумолимого увядания.

Ципора. Оставь их в покое. Дети опоздают в школу. Им в своей жизни еще придется поработать. Дай им пока хоть немножко порадоваться.

Дов. Я в их возрасте…

Он не завершил свою речь, ибо часы пробили последний, седьмой раз, и он кивнул самому младшему мальчику. Тот привычно вскочил со своего места и включил радио.

Все за столом как по команде перестали жевать, а мать застыла с наклоненным над чашкой кофейником.

Голос радиодиктора. «В долине реки Иордан наши спецчасти окружили проникшую из-за рубежа группу террористов. После короткого боя группа ликвидирована. Один наш солдат ранен.»

Дов. Будем надеяться, что ранение легкое.

Все снова приступили к завтраку, остальные новости никого не интересовали.

Дов (жене). Почту смотрела?

Ципора оставила чуть пригубленную чашку с кофе и кротко пошла к двери, откуда вернулась с утренней газетой. Дов краем глаза замечает в ее руках конверт.

Дов. Новые счета?

Ципора. Телеграмма.

Дов. Телеграмма в почтовом ящике? Всю ночь?

Ципора. Я думаю, почтальон не захотел беспокоить нас среди ночи… У него доброе еврейское сердце…

Дов. Когда-нибудь это сведет меня с ума. Ну как можно жить в стране, где у каждого доброе еврейское сердце? Почтальон доставляет телеграмму как обычное письмо! А письмо он приносит как прошлогоднюю газету, а газету он вообще забывает положить в почтовый ящик.

Младший сын. Наши соседи это поняли давно. И уехали в Америку.

Дов. Скатертью дорога! Меньше дерьма будет в Израиле.

Ципора быстро пробежала глазами телеграмму и вспыхнула от изумления.

Ципора. Ша! Успокойтесь хоть на миг! Нам судьба преподнесла большой сюрприз! А тебе, мой дорогой, в первую очередь.

Дов помрачнел.

Дов. Не рассказывай. Я догадываюсь. Твоя тетка из Америки решила нас навестить…

Ципора. Дов, миленький! Ну не надо принимать все так близко к сердцу. Ты прошел четыре войны, переживешь и визит моей тети.

Дов (закатив глаза). Боже! За что ты караешь меня? Ни одного дня не могу прожить спокойно! То наши арабские двоюродные братья сунут мне бомбу под задницу, то твоя тетя сваливается мне на голову. Нет! Я покину эту страну к чертовой матери!

Ципора. Ты уже сорок лет покидаешь эту страну.

Дов. И покину! Всему есть предел! Приедет твоя тетя и я должен буду стоять на задних лапках перед ней. В моем собственном доме!

Ципора. Ты не совсем справедлив. Эту квартиру нам бы не осилить, если бы она нам не помогла.

Дов. И теперь до самой смерти она будет бесцеремонно влезать в мою личную жизнь, разрушать мою семью. Нашептывать тебе, что я плохой муж, что я не умею делать деньги и содержать свою семью, что я бабник и изменяю тебе с каждой встречной.

Ципора с нежностью смотрит на разбушевавшегося мужа.

Ципора. Чье мнение тебе важно? Мое или ее? А мое тебе известно. Лучшего мужа, чем ты, нет на всем белом свете. Ты самый преданный и любящий муж, о каком только может мечтать женщина.

Она подошла к нему, обняла и поцеловала.

Дов (выпуская пары). Да брось ты… Тоже скажешь… лучший муж на земле… Таких, как я…

Ципора. Таких нет… и никогда не будет. Может быть, только твой сын, если пойдет в тебя.

Младший сын. Что такое бабник? И как это понимать — изменять с каждой встречной?

Дов. Спроси твоего раввина… на уроке Торы. А это, чтоб не задавал глупых вопросов.

Дов шлепнул сына по лицу.

Ципора. Зачем ты срываешь зло на ребенке? Не его вина, что к нам приезжает тетя из Америки. Мы как-нибудь переживем и это. Ну, что поделаешь? Она так любит Израиль.

Дов. Если уж она так любит Израиль, то могла бы остановиться в самом дорогом отеле и платить в твердой американской валюте. И оставлять чаевые, как водится у приличных людей.