На французский манер   ::   Шоу Ирвин

Он был большой, спокойный, уверенный в себе, в нем было что-то от спортсмена, и, вероятно, он выглядел моложе, чем был на самом деле. Беддоуз с первого взгляда понял, как этот человек относится к Кристине. Тут Хейслип и не пытался ничего утаить.

- Что будете пить, доктор? - спросил Беддоуз.

- Лимонад, с вашего разрешения.

- Un citron presse [один раз лимонад (фр.)], - сказал Беддоуз официанту. Он с любопытством покосился на Кристину, но лицо ее ничего не выражало.

- Джек не пьет, - сказала Кристина. - Он говорит, что люди, которые зарабатывают себе на жизнь тем, что вспарывают животы другим людям, не имеют права пить.

- Когда я выйду на пенсию, - сказал Хейслип весело, - я это наверстаю, я буду пить так, что руки у меня будут дрожать, как листья на ветру. - Он повернулся к Беддоузу. Нетрудно было заметить, что оторвать взгляд от Кристины ему стоило больших усилий. - Как провели время в Египте? спросил он.

- О-о, - удивленно протянул Беддоуз, - вы знаете, что я был в Египте?

- Кристина мне все о вас рассказала, - ответил Хейслип.

- Я поклялся страшной клятвой, что, как только вернусь в Париж, на месяц забуду, что на свете есть такая страна, - сказал Беддоуз.

Хейслип засмеялся, смех у него был басовитый и легкий, а в лице только добродушие и ни следа неловкости.

- Я очень хорошо вас понимаю, - сказал он. - Мне иногда точно так же хочется забыть о своей больнице.

- А где ваша больница? - спросил Беддоуз.

- В Сиэтле, - быстро ответила за него Кристина.

- И давно вы в Париже? - тут Беддоуз заметил, как Кристина бросила взгляд в его сторону.

- Три недели, - сказал Хейслип. Он отвернулся от Беддоуза и снова стал смотреть на Кристину, словно только в этом положении ему могло быть хорошо и спокойно. - И только представить себе, как все может измениться за три недели. Господи боже мой! - он похлопал Кристину по руке и снова засмеялся. - Еще неделя - и назад, в больницу.

- Вы здесь по делам или просто так? - сам того не желая, Беддоуз начинал тянуть резину разговора, который неизбежно ведут друг с другом все американцы, впервые встречаясь за границей.

- То и другое понемножку, - сказал Хейслип. - Меня пригласили сюда на съезд хирургов, а уж по собственной инициативе я осмотрел несколько больниц.

- И что вы можете сказать о французской медицине теперь, когда вам удалось кое-что посмотреть? - спросил Беддоуз; следователь, который сидел внутри, автоматически задавал вопросы за него.

- Как вам сказать, - Хейслип на мгновение с трудом отвел взгляд от Кристины. - Они здесь работают совсем иначе, чем мы. По интуиции. У них нет нашего оборудования и наших денег на исследовательскую работу, так что им приходится рассчитывать только на свою проницательность и интуицию, он усмехнулся. - Но если вы чувствуете себя неважно, мистер Беддоуз, вы смело можете им довериться. Они ничем не хуже всех прочих.

- Я чувствую себя прекрасно, - сказал Беддоуз и тут же сообразил, что трудно было сказать что-нибудь более идиотское. От этих разговоров Беддоуз начинал чувствовать себя не в своей тарелке, но не от того, что они говорили, а от того, как этот человек смотрел на Кристину - преданно, во все глаза, словно растворяясь в этом взгляде. Наступила пауза, и Беддоуз почувствовал, что, если он сам не вставит слово, они могут молчать до бесконечности.

- Вы хоть побродили по Парижу? - нашел он не самый удачный выход из положения.

- Только по Парижу, и то мало, - сказал Хейслип. - А я бы с удовольствием съездил сейчас на юг. В Сен-Поль-де-Ванс. Кристина только о нем и говорит. Подозреваю, что это настолько не похоже на Сиэтл, что об этом можно только мечтать, и при всем том - водопровод и человеческая еда. Вы ведь там бывали, не правда ли, мистер Беддоуз?

- Бывал, - сказал Беддоуз.

- Кристина мне рассказывала, - сказал Хейслип. - О, благодарю вас, обратился он к официанту, который поставил перед ним лимонад.