На службе у олигарха   ::   Афанасьев Анатолий Владимирович

Взять ту же Америку, пожалуйста – Рэмбо, Рокки, Терминатор, Фредди Крюгер и ещё с десяток привлекательных полноценных образов, на которых можно воспитывать в подрастающем поколении чувство патриотизма.

– Уверяю вас, Виктор Николаевич, – Верещагин глубокомысленно наморщил лоб, – босс относится к этой затее очень серьёзно. Можно сказать, душевно ею увлечён.

Слегка ошеломлённый, я только и нашёлся, что спросить:

– Но почему он выбрал именно меня? Разве мало литературных живчиков, которые уже набили себе руку? Да их пруд пруди.

– По моей рекомендации, Виктор, по моей рекомендации. Полагаю, вы ещё меня поблагодарите.

– А если не справлюсь?

Расплывчатый взгляд толстяка на мгновение сфокусировался на моей переносице.

– Об этом не стоит говорить. Справитесь.

– Пожалуй, разумнее отказаться. Вряд ли я достоин того, чтобы…

– Не откажетесь, Виктор Николаевич. – Он алчно нацелился вилкой на ломоть бледно-розовой сёмги. – Вы же не враг себе, верно? Торопить никто не будет. Полгода, год – сколько понадобится. Естественно, какое-то время уйдёт на адаптацию. Войдёте в семью. У вас будут помощники. Всё что угодно. Возможно, Леонид Фомич сочтёт нужным посвятить вас в свой бизнес… Условия такие: пять тысяч долларов ежемесячно и сто тысяч гонорар – по окончании работы.

– Сколько?

– Сумма не окончательная. – Соблазнитель улыбался, точно шулер, скинувший из рукава козырного туза.

Я почувствовал, что бледнею. Гонорар в сто тысяч долларов не умещался в сознании. Я даже не спросил себя, зачем мне такие деньжищи. Куда их спрячешь? Как пропьёшь? Впоследствии не раз вспоминал эту минуту, роковым образом изменившую мою жизнь.

– Конечно, это большие деньги, но…

– Никаких «но», Виктор Николаевич, никаких «но». Удача, как красивая женщина, не любит, когда ею пренебрегают. И мстит порой жестоко.

Он обтёр замасленные толстые губы салфеткой с алой эмблемой «Орфея», достал из кармана мобильник и, глядя мне в глаза, но как бы и в разные стороны, набрал какой-то номер. В ту же секунду на его лице возникла улыбка, обозначавшая: ваше высочество, я здесь!

– Леонид Фомич, извините, что беспокою… Да, всё как уговорено, писатель со мной… Разумеется, счастлив, ещё не совсем пришёл в себя… Конечно-конечно… Через полчаса будем у вас… Нет, никаких сомнений… Слушаюсь, Леонид Фомич.

Окончив разговор, взглянул на меня победно, но, как мне почудилось, с оттенком сочувствия.

– Что ж, Виктор Николаевич, теперь всё зависит только от вас.

* * *



Трудно описать первое впечатление от знакомства со знаменитым магнатом, вершителем судеб. Человек будущего. Добрый дядюшка, примеривающийся, как ловчее разрезать именинный пирог. Внешность: ушастый, блёклые глаза навыкате, словно после нервного припадка, взъерошенный, с корявым туловищем, затянутым в костюм стоимостью, наверное, не меньше двух-трёх тысяч баксов. Благообразный, основательный, расчётливый в каждом жесте, улыбке, слове. Аудиенция заняла не больше пяти минут. Разговор происходил в кабинете. Из обстановки поразили меня не столько роскошная офисная мебель и телевизор во всю стену (нагляделись в магазинах и в кино, нагляделись, слава демократии!), сколько картины на стенах, принадлежащие, без сомнения, гениальному художнику-параноику, – все в багряно-лилово-синих кричащих тонах и все с кровью – где рука, где голова с выколотыми глазами, а где и сизые кишки, вываленные на синюю травку. При беседе присутствовал юрист Верещагин, прямо с порога ставший ниже ростом на голову. На его щеках цвела новая, смиренная улыбка: хочешь дать оплеуху, хозяин, – пожалуйста, я готов.

– Некоторые так называемые писатели, – мягко объяснил магнат, – пребывают в убеждении, что только их род занятий связан с вдохновением, с парением духа и прочее такое. Надеюсь, вы не принадлежите к их числу?

– Нет, – сказал я.