Наулака - История о Западе и Востоке   ::   Киплинг Редьярд

"Ким" написан просто хорошим человеком, способным понять другого, на него, может быть, и непохожего, но зато тянущегося к общечеловеческому идеалу, воплощенному в туманном символе "Реки Стрелы". Герой этого романа - агент английской разведки, но при этом "Ким" - книга бесконечно добрая, ведь в ней речь идет прежде всего о тяге одного человека к другому.

Для Киплинга-романиста и в какой-то мере рассказчика (он не забывает говорить о подчинении личного общему) главная тема - служение Империи. В "Киме" это очень заметно. Но еще заметнее другое - служение одного человека другому, своего рода взаимозависимость людей. Тот Киплинг, на похороны которого не пожелали прийти многие знаменитости, здесь словно бы отступает на второй план. В "Киме" речь идет о единстве людей. Всем известное стихотворение Киплинга "О, Запад есть Запад, Восток есть Восток" было не во всем правильно понято. Да, "Запад есть Запад, Восток есть Восток", но и в той и в другой части света живут люди. Это и есть то общечеловеческое, что заставляет Киплинга подняться над установившейся кличкой "певца Империи", делает его писателем общечеловеческим. Это и заставляет от года к году все больше его ценить. Британская империя, как и другие, распалась. Человечество осталось. А именно певцом человечества и служит для нас сейчас Киплинг.

Ю.КАГАРЛИЦКИЙ,

доктор филологических наук

I

Николас Тарвин сидел, свесив ноги, на освещенном лунным светом мостике, переброшенном через ирригационный канал неподалеку от Топаза. Маленькая женщина с грустными глазами, устремленными на луну, примостилась рядом с ним. Ее лицо и руки были смуглы от загара, как у человека, который не боится солнца, ветра и дождя, а в глазах ее поселилась печаль, свойственная людям, живущим среди высоких гор и безбрежных равнин, тем, чья жизнь нелегка и кто знает ей цену. Такие глаза бывают у женщин американского Запада; они заслоняют их рукой от заходящего солнца, когда, стоя у дверей своих хижин, пристально вглядываются вдаль, ожидая возвращения мужей. Тяжелая ноша судьбы больнее всего давит на женские плечи.

С тех самых пор, как Кейт Шерифф научилась ходить, ее лицо было обращено на Запад, а глаза прикованы к пустыне. Железная дорога строилась и уходила все дальше, а вместе с ней передвигалась на Запад и семья Кейт. Ни разу до поступления в школу она не жила в гаком месте, откуда бы рельсы разбегались в разные стороны. Нередко семье приходилось пускать корни в какой-нибудь местности и жить там до тех пор, пока строительство очередного участка железнодорожного пути не было закончено, и тогда они видели, как первые лучи цивилизации потоками света новых электрических фонарей освещали глушь Дикого Запада; но в тех новых местах, куда спустя некоторое время переводили ее отца, инженера-строителя, не было и обыкновенных дуговых ламп, но зато был салун в простои палатке да единственный придорожный дом, в котором и жила семья инженера, так что матери Кейт приходилось брать на постой людей, работавших под началом ее мужа.

Но не стоит думать, что лишь суровые условия походной жизни сформировали характер молодой двадцатитрехлетней девушки, сидевшей сейчас рядом с Тарвином и только что мягко, но твердо заявившей ему, что он ей нравится, но свой долг она видит в другом. Ее призвание - жить на Востоке и служить тому, чтобы тяжелая доля индийских женщин стала чуть полегче. Эта мысль осенила ее два года назад, когда подходил к концу второй год учебы в школе города Сент-Луиса, куда она поступила, чтобы соединить в одно целое лоскутки знаний, приобретенных самостоятельно, у себя в глуши.

Апрельским вечером, напоенным солнцем и пронизанным первым дыханием весны, Кейт поняла, для чего появилась на свет.