Не бойся, мама !   ::   Думбадзе Нодар

---------------------------------------------

Думбадзе Нодар

Не бойся, мама !



Нодар Владимирович Думбадзе

НЕ БОЙСЯ, МАМА!

Роман

Имя талантливого грузинского прозаика Нодара Думбадзе, лауреата премии Ленинского комсомола, широко известно в республике и за ее пределами.

В романе "Не бойся, мама!" писатель рассказывает о военной службе мужественных советских пограничников, об их духовном мире и быте, о судьбах молодых людей, вступающих в самостоятельную жизнь.

Романтическая повесть "Я вижу солнце" посвящена грузинской деревне в годы Великой Отечественной войны, людям смелым и сильным, деревенским подросткам, поэзии первой любви.

Погасла последняя звезда. Враз, словно сговорившись, умолкли собаки и петухи. У деревьев сперло дыхание.

Замерло море - казалось, вовсе и не было его. Растаял туман на склонах гор. И вдруг побледнела ночь. Все произошло за несколько секунд. Весь мир, точно повернувшись лицом к востоку, в ожидании чего-то неведомого уставился на горбатую гору. Величайшее из чудес - чудо пробуждения жизни совершалось в природе...

- Слышь, Щербина, поднимись-ка сюда! - Чего тебе?

- Поднимись, говорю. Сейчас взойдет солнце!

- Ну и пусть... Одно и то же каждый день.

- Болван! Красота-то какая!

- Отстань!

- Поднимись, не пожалеешь!

- Вверх - вниз, вверх - вниз... Надоело! Да и смена скоро.

- Ну и черт с тобой! Стой себе и любуйся, как старикашка молла полезет на минарет!

- Ладно, не ори...

- Пархоменко где? Позови его, пусть поднимется!

- С собакой?

- Собаку оставь себе.

- Ошалел? Загрызет!

Солнце всплыло неожиданно, красивое, теплое, золотое, живое и животворящее. Солнце поклонилось миру, улыбнулось, засмеялось. И зашумел лес, заголосил петух, залаяла собака, заколыхалось море. И всей грудью, глубоко, радостно вздохнула земля.

Настало утро.

Я зачехлил стереотрубу.

- Куда ж они запропастились, умираю с голоду! - заворчал Щербина.

Я окинул взглядом тропинку: по ней не спеша взбирались три пограничника.

- Идут!

- Слава те господи! - Щербина сладко потянулся. - Итак, ночь на участке государственной границы Союза Советских Социалистических Республик прошла без происшествий, - произнес он и закурил "Приму".

Я стал медленно спускаться с вышки. Подкованные сапоги звенели на ступеньках лесенки. Раз, два, три...

Раз, два, три... Ну и ну! Вот что значит армия! Попробуй сосчктай-ка до четырех - не пойдет! Раз, два, три - стоп!

Четверка - словно граница, Рубикон какой-то! Удастся перешагнуть тогда считай хоть до миллиона...

Пархоменко и Щербина ждали внизу.

- Слышь, отчего у тебя глаза опухли? Спал? - спросил я двухметрового Пархоменко.

- Как же, даст поспать, варвар! Стоит вздремнуть, как лапой по уху: цап! Зудов нашел чему учить пса! - Пархоменко слегка поддел сапогом высунувшего язык Танго.

- Так Зудов для себя же старался, - рассмеялся Щербина. - Чесаться самому лень, вот он и обучил собаку.

- Непобедимому войску Дзнеладзе ура! - приветствовал я подошедшую смену.

- Джакели! По инструкции положено встретить меня на вышке, доложить обстановку и сдать пост! - нахмурился Дзнеладзе.

- Все зафиксировано в журнале, товарищ Дзнеладзе.

- Порядок есть порядок, Джакели! Придется обо всем доложить Чхартишвили!

- Пожалуйста! Но раньше я ему доложу такое, что ты, милый мой, очутишься на гауптвахте!

- Ты о чем? - насторожился Дзнеладзе.

- О том. Ну-ка вспомни, отчего вдруг дизентерия свалила тебя и твоих орлов? А? Не пахло ли там зелеными мандаринами из сада Али Хорава?

- Кто... кто тебе... сказал? - запнулся Дзнеладзе.

- Он и сказал, мандариновая жертва. Погляди-ка на него, еле на ногах стоит. Герой!

- Продал, негодник? - зашипел Дзнеладзе на притихшего Петрова.

- А что мне оставалось делать, Шалва? - простонал тот.