Ночь с Ангелом   ::   Кунин Владимир Владимирович

Лик «матери» был написан с фотографии молоденькой Фирочки, а «младенец» оказался вылитым Лешкой в трехлетнем возрасте!!!

Я же прекрасно помнил, как они выглядели в То Время!

Вторая икона потрясла меня еще больше… Это была икона «Мученика Ионофана». Из прекрасного, чеканного оклада старинного серебра на меня смотрел иконописный Натан Моисеевич Лифшиц!

Я даже вспомнил, откуда был взят этот лик великомученика. Эта фотография в То Время висела на Доске почета ателье индпошива на Лиговке…

Я схватил лежащий на столе сборник «Имена святых, упомянутых в месяцеслове» с подзаголовком «Указание дат празднования их памяти (по старому стилю) и объяснение значений их имен», раскрыл его, отыскал имя Ионофан и узнал, что это древнееврейская трансформация имени Натан…

С третьей иконы – «Святого Иоанна Милостивого» – лучилось доброе, запьянцовское и самоотверженное лицо верного Ванечки Лепехина…

На наклонном рабочем столе Лидочки была укреплена незаконченная иконка. Однако даже в ее незавершенности уже можно было угадать черты покойного Сергея Алексеевича Самошникова…

– Дедушка! Дедушка!!! – услышал я голос маленького Сереги и почувствовал, как он дергает меня за рукав пиджака. – Дедушка, тебя Ангел к себе зовет!..

«УЖЕ?..» – подумалось мне, и предсмертная тоска охватила мою душу!

Я так всегда боялся этого…

Особенно последние годы, после семидесяти!..

Я уже давно скрупулезно высчитываю расстояние от рождения до смерти под чужими портретами в музеях и мемуарах, на гранитных кладбищенских плитах, в газетных некрологах.

И когда это «расстояние» оказывается короче моего сиюминутного возраста, я откровенно и зримо пугаюсь.

Когда же чья-то жизнь бывала прожита намного дольше моего существования, я по-детски радуюсь тому, что, может быть, и мне удастся… вот так же… хотя бы еще несколько лет!..

Боже мой, что же будет с Ирочкой, когда она узнает?..

И Катька должна встречать меня на перроне…

…но тут я снова услышал быстрый и настойчивый шепот маленького Сереги:

– Дедушка… Дедушка!.. Наш Ангел очень просит тебя скорее вернуться в вагон!

«НАШ АНГЕЛ»?..

Ах, всего лишь?! Я, кажется, что-то явно напутал… В горле запершило. Я откашлялся и отчаянно закричал в никуда:

– Иду, Ангел, иду!..

* * *



– Я же предупреждал вас, Владим Владимыч!.. – с упреком и досадой проговорил Ангел. – Одевайтесь быстрее! И посмотрите в окно…

Наш поезд неслышно и еле заметно крался мимо перрона…

…по которому неторопливо шла моя элегантная внучка Катька, улыбалась мне и Ангелу и постукивала в оконное стекло нашего купе своими излишне длинными, тщательно наманикюренными коготками.

– Вас тоже встречают, – сообщил я Ангелу.

– Я знаю, спасибо, Владим Владимыч, – улыбнулся Ангел и помог мне надеть мою теплую куртку. – Вас подвезти?

– Не стоит, благодарю вас. Мы с Катюхой, наверное, сначала пройдемся по Невскому, подышим воздухом, а потом я возьму такси.

– Как скажете, маэстро. Но я надеюсь…

– Вне всякого сомнения. – Я протянул Ангелу свою визитную карточку. – Тут оба телефона – и мюнхенский, и петербургский.

– Спасибо. Двинулись?

Я перекинул сумку через плечо, и мы с Ангелом стали протаптываться к выходу из вагона. А потом и вовсе выползли на перрон.

– Дедуленька!.. – проворковала Катька и повисла у меня на шее, откровенно стреляя намазанными глазками в появившегося за мною Ангела.

– Познакомьтесь, пожалуйста, – сказал я им. – Это моя внучка Катя. Я вам о ней рассказывал. Катюня, а это мой замечательный сосед по купе с прелестным именем – Ангел!

Катька протянула Ангелу руку, вгляделась в него и слегка испуганно сказала:

– А ведь я вас откуда-то уже знаю…

– Возможно.

Ангел глуповато улыбался и растерянно поглядывал то на меня, то на Катьку своими голубыми «ангельскими» глазами. На Катьку чаще.