Новые стансы к Августе :: Бродский Иосиф
Страница: 5 из 25 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕЯ не прощу тебе пустоты одиночества 30.06.10 - 05:30 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Но это кукареку в стратосфере, подальше от публичного греха, не вынудит меня, по крайней мере, остановиться с каменным лицом, как ахиллес, заполучивший в пятку стрелу хулы с тупым ее концом, и пользовать себя сырым ее яйцом, чтобы сорвать аплодисменты всмятку.
VII Так ходики, оставив в стороне от жизни два кошачьих изумруда. Молчат. Но если память обо мне отчасти убедительнее чуда, прости того, кто, будучи ленив в пророчествах, воспользовался штампом, хотя бы эдак век свой удлинив пульсирующим, тикающим ямбом. VIII Снег, сталкиваясь с крышей,вопреки природе, принимает форму крыши. Но рифма, что на краешке строки, взбирается к предшественнице выше. И голос мой, на тысячной версте столкнувшийся с твоим непостоянством, весьма приобретает в глухоте по форме, совпадающей с пространством. IХ здесь, в северной деревне, где дышу тобой, где увеличивает плечи мне тень, я возбуждение гашу, но прежде парафиновые свечи, чтоб не был тенью сон обременен, гашу, предоставляя им в горячке белеть во тьме, как новый парфенон в периоды бессоницы и спячки. Псковский реестр не спутать бы азарт и страсть (не дай нам, господь). Припомни март, семейство нейман. Припомни псков, гусей и вполнакала, фонарики, музей, "мытье" шагала. Уколы на бегу (не шпилькой - пикой); сто маковок в снегу; на льду великой катанья, говоря по правде, сдуру, сугробы, снегиря, температуру. Еще - об"ятий плен, от жара смелый, и вязаный твой шлем из шерсти белой. И черного коня, и взгляд, печалью сокрытый - от меня как плечи - шалью. Кусты и пустыри, деревья, кроны, холмы, монастыри, кресты, вороны. И фрески те (в пыли), где, молвить строго, от бога, от земли равно немного. Мгновенье - и прерву, еще лишь горстка: припомни синеву снегов изборска, где разум мой парил, как некий облак, и времени дарил мой фэд наш облик. О синева бойниц (глазниц)! Домашний барраж крикливых птиц над каждой башней, и дальше (оборви!) Простор с разбега. И колыбель любви - Белее снега! Припоминай и впредь (хотя в разлуке уже не разглядеть: а кто там - в люльке) те кручи и поля, такси в равнине, бифштексы, шницеля долги поныне. Сумей же по полям, по стрелкам, верстам по занятым рублям (почти по звездам!), По формам без души со всем искусством колумба (о спеши!) Вернуться к чувствам. Ведь в том и суть примет (хотя бы в призме разлук): любой предмет - Свидетель жизни. Пространство и года (мгновений груда), ответы на "когда", "куда", "откуда". Впустив тебя в музей (зеркальных зальцев), пусть отпечаток сей и вправду пальцев, чуть отрезвит тебя придет на помощь отдавшей вдруг себя на миг, на полночь, сомнениям во власть и укоризне, когда печется страсть о долгой жизни на некой высоте, как звук в концерте, забыв о долготе, - О сроках смерти! И нежности приют и грусти вестник, нарушивший уют, любви ровесник с пушинкой над губой стихотворенье пусть радует собой хотя бы зренье. 1965 Гвоздика в один из дней, в один из этих дней, тем более заметных, что сильней дождь барабанит в стекла и почти звонит звонок ,чтоб в комнату войти, (где стол признает своего в чужом, а чайные стаканы - старшим); то ниже он, то выше этажом по лестничным топочет маршам и снова растекается в стекле; и альпы громоздятся на столе, и, как орел, парит в ущельях муха; то в холоде, а то в тепле ты все шатаешься, как тень, и глухо под нос мурлычешь песни, как всегда, и чай остыл; холодная вода под вечер выгонит тебя из комнат на кухню, где скрипящий стул и газовой горелки гул твой слух заполнят, заглушат все чужие голоса, а сам огонь, светясь голубовато, поглотит, ослепив твои глаза, не оставляя пепла - чудеса! Сучки календаря и циферблата. Но, чайник сняв, ты смотришь в потолок, любуясь трещинок системой, не выключая черный стебелек с гудящей и горящей хризантемой. * * * Дни бегут надо мной, словно тучи над лесом, у него за спиной сбившись стадом белесым. И, застыв над ручьем, без мычанья и звона, налегают плечом на ограду загона. Горизонт на бугре не проронит о бегстве ни слова. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|