Облом   ::   Найденов Александр

- Есть же такие личности, которые все в жизни делают не по-людски!подумал про Крокодилова Иван Афанасьевич, и к своему удовольствию осознал, что сам он все делал правильно, ничего не запутал в жизни, никому не придется после его кончины отыскивать за семью морями место его работы: вот он, на крайней улице посейчас стоит его склад, и Евдокии лишь будет нужно шепнуть несколько слов в конторе совхоза, к которому он относится - и тотчас, как по мановению волшебной палочки, все будет исполнено.

- Ну, тогда, значит, надо заказывать через Бюро ритуальных услуг. Дороже, конечно, выйдет.

- У меня совсем нету денег...- прошептала посетительница в смятении.

- Как это - нету денег?- не поверил Артюк.- А похоронные-то? Он ведь получал пенсию, должен был на похороны отложить что-нибудь... вы бы не расстраивались, а порылись бы лучше в шкафах.

- Все, все истрачено...- продолжала шептать Елена Васильевна,- Ничего в шкафах не лежит... Мы ездили с ним на юг в прошлое лето, заняли денег в дорогу, а когда вернулись - надо было отдать... Он мне каждое воскресенье цветы дарил...

Вот как, этот Крокодилов ужасный растранжирил, стало быть, деньги все ей на подарки, а она хочет, чтобы выкручивался теперь из этого положения он, Иван Афанасьевич. "Лето целое пропела, оглянуться не успела - как зима валит в глаза..."- на память пришел стишок Ивану Афанасьевичу.- А как богато одета... а денег - шишь да маленько...

-  Выпишите мне, пожалуйста, какую-нибудь ссуду... я верну...- умоляюще попросила знакомая.

Артюк, усевшись поудобнее на стуле, попытался ей втолковать, что выдавать ссуды никоим образом не входит в его компетенцию, что у него и ключа-то от сейфа нет, а для этого назначен кассир, что председатель третий день в санатории, но если бы даже он и был здесь, то для того, чтобы решить вопрос, какую исчислить ей сумму, нужно было собрать правление, проголосовать, подписать протокол,- что вообще, в жизни не так просто все делается. Артюк объяснял ей уверенно, хотя в действительности в нем уверенности такой вовсе не было. Ивана Афанасьевича Артюка смущало, что он не знал, обязан ли он помогать посетительнице - и значит, ему в этом случае нужно было бежать отыскивать казначея, голосовать и писать протокол, или же это дело к Комитету не относится, и, следовательно, увязить комитетскую наличность в эту ссуду они с казначеем не имеют никакого права.

- Председатель-то что же не наказал ничего об этом? Если требовал, чтобы мы не подводили его, что же он нас в этом вопросе плохо так подготовил? - спрашивал у себя Иван Афанасьевич в паузах, когда он, назвав посетительнице очередной довод, почему ей не может быть выдана требуемая ею ссуда, подыскивал для отказа еще какое-нибудь объяснение. Елена Васильевна с ним не спорила, но и не уходила из кабинета, отрешенным взглядом она смотрела на Артюка и молчала - Ивану Афанасьевичу приходилось бормотать для нее все новые варианты отказов.

- У нас тут, вы думаете, денег имеется много? гхе... гхе...- говорил, растерянно ухмыляясь Артюк,- у нас почти совсем денег нет... мелочишка какая-нибудь, к празднику на открытки... я ведь не председатель тут, а я писарь тут...

- Да когда же она уйдет наконец?- соображал в тупой тоске Иван Афанасьевич.- Смотрит и молчит, и молчит - неудобно же попросить ее выйти... Она всегда такая была,- вдруг пошевелилась в голове у Артюка совсем ненужная мысль,- Начнет меня шпынять: "Ваня, ты можешь достичь - этого в жизни, тебе под силу - то, ты талантливый, Ваня! Будь смелей!.." А вот интересно, если ее сейчас спросить, действительно она считала, что я талантливый, или нет? Или она говорила это нарочно, чтобы привадить к себе: мало ведь было женихов-то после войны... Шпыняла меня, а сама: едва ей грубое слово ответят - и растеряется, так и вздрогнет,- некрепкая, как на ветру одуванчик.