У последней черты   ::   Мерфи Уоррен

Рядом валялась монета.

Приподняв парня за ворот, Римо отвесил ему внушительную пощечину. Парень проворчал нечто нечленораздельное и невнятно спросил, что случилось.

— В город прибыл новый шериф! — прорычал в ответ Римо. — Это я.

— Чем это вы меня шарахнули — ломом?

Римо движением фокусника продемонстрировал ему зажатую между большим и указательным пальцем монету. Глаза подростка округлились от ужаса. За свои пятнадцать лет ему не доводилось видеть ничего более страшного, чем эта монета.

— Усек? — спросил Римо.

— Уберите ее от меня! Вы не смеете подвергать мою жизнь такой опасности. Не имеете права!

— Подвергать опасности? Детка, я всего лишь демонстрирую тебе чудеса нумерологии.

— Чего?

— Коллекционирования монет.

— Это называется нумизматика. А нумерология — это что-то связанное с числами.

— Да ну? А по мне — все едино. Есть монета — значит, твой номер первый.

Римо легонько коснулся монеткой блестящего носа мальчишки. Тот в ужасе взвизгнул.

— Чего вы хотите?

— Ты тоже участвуешь в Сатанинской ночи?

— Первый раз. Честное слово!

— Я тебе верю, — сказал Римо. — Человек, который играет в пристенок, не может быть безнадежно плохим. Но если хочешь, чтобы я тебя отпустил, говори правду.

— Так точно, сэр!

— Отлично. Мне нужны имена тех, кто когда-либо принимал участие в поджогах. В этом году, в прошлом, в любом другом. Все, кого ты знаешь.

— Зачем?

— Да хочу показать им фокус с монеткой. Нумизматика, говоришь?

— Фокусы с монетками показывают иллюзионисты.

— Когда мне понадобятся научные формулировки, я дерну тебя за вожжи, договорились?

— Так точно, сэр. — Парнишка поправил тугой воротник. — Я хотел как лучше, сэр.

— Имена!

— Вам не нужно много имен. Достаточно будет одного.

— Одного?

— Да. Моу Джоукли. Так зовут человека, который стоит за Сатанинской ночью.

— Один? Но Сатанинская ночь повторяется уже двадцать лет подряд!

— Говорю вам: Моу Джоукли. Это он все начал. И продолжает.

— Но ради чего?

— Да кто его знает? Он каждый Хэллоуин помогает ребятам устраивать пожары. Больше я ничего не знаю. Идешь к нему, он дает тебе бутылку бензина и коробок спичек.

— Похоже на помешательство, — мрачно изрек Римо. — Джоукли, говоришь? И где его можно найти?

— Он живет на Вудлон-стрит.

Парень назвал номер дома.

— Послушай, малыш. Могу я рассчитывать, что если я дам тебе пинка под зад, ты отправишься домой и оттуда не высунешь носа?

— Так точно, сэр!

— Если нет — я намерен возродить еще одну традицию. Класть монеты на глаза мертвеца — слыхал о таком? Только я не стану класть их тебе на глаза, а запихну в глаза.

Парень представил себе, как будет ковылять домой с двумя медными монетами в глазницах. Пожалуй, лучше уж сразу пойти домой. Еще можно успеть на «Полицию Майами». И он пошел — нет, полетел домой.

— По-моему, этого пацана я уже исправил, папочка, — возвестил Римо, снова возвращаясь к Чиуну.

— Не смей со мной разговаривать, — обиженным голосом отозвался Чиун. — Ты ведь сирота! У тебя нет родных.

— Мне надо позвонить Смиту, — продолжал Римо, не обращая внимания на колкости Чиуна. — Все эти поджоги — дело рук одного-единственного типа.

— Передай от меня привет Императору Смиту и спроси, нет ли у него для нас еще какого-нибудь пустячного поручения.

— Меня это тоже интересует, — сказал Римо, заходя в черную от копоти телефонную будку.

За десять с лишним лет работы Римо на доктора Харолда У. Смита они отработали вполне надежную систему связи. В последний раз Смит заверил Римо, что новейшая система имеет абсолютную защиту от дураков.

Все, что требовалось от Римо, — набрать много единиц подряд. Смит выбрал именно эту цифру, потому что ее легче всего запомнить.