Операция Дубовый лист   ::   Збых Анджей

Мне больше никого не нужно, кроме него. Он не должен погибнуть, вы слышите, господин Клос, эта грязная война не сможет отобрать его у меня!

Клос молчал.

– Вы, господин капитан, жестоки и холодны, как и каждый пруссак! – В ее глазах появились слезы. – А я думала…

В дверях казино появился Куссау. Выбросил руку в приветствии и с наглой усмешкой посмотрел на Клоса и Симону.

– А он? – неожиданно спросила Симона. – Может быть, он захочет помочь?

– Это безнадежно, Симона, – уверенно ответил Клос.

Однако она не поверила ему и направилась к столику эсэсовца. Встала около капитана Куссау, так же как недавно стояла около Клоса. До Клоса доносились обрывки их диалога – по-школьному мягкое немецкое произношение Симоны и грубый берлинский акцент пруссака.

– Я имею к вам большую просьбу, господин капитан, очень большую, – обратилась она к Куссау. – Очевидно, вы догадываетесь, что речь идет о Кахлерте. Только вы, господин капитан, можете мне в этом помочь.

– Хорошо, мы еще поговорим об этом, – ответил Куссау, поудобнее устраиваясь в кресле, – мы еще поговорим с тобой, девочка… Ты можешь подать что-нибудь повкуснее, чем этот гуляш? Может быть, сосиски? Вчера ты подавала нам превосходные сосиски с горчицей.

– Для вас, господин капитан, с удовольствием, – ответила Симона.

Она быстро скрылась за буфетом, а Куссау с презрением усмехнулся.

Клос встал. С каким бы удовольствием он подошел к этому надменному эсэсовцу и сказал ему так, чтобы услышала Симона: «Не обманывай девушку, не пользуйся случаем! Ты же хорошо знаешь, что не поможешь Кахлерту, ибо ты сделал уже все, чтобы он был расстрелян!» Но Клос молчал, он должен был молчать. Острое столкновение с Куссау было весьма рискованным, так как усложнило бы ему выполнение главного задания. Клос уже давно научился сдерживать себя. На войне нет ничего более важного, чем вовремя сдержать себя, быть хладнокровным, не поддаваться эмоциям. Но…

Симона подала сосиски. Куссау намазал их горчицей. Француженка стояла около него в ожидании.

– Еще одну рюмку коньяку! – повелительно сказал Куссау. – А о Кахлерте, моя девочка, мы еще поговорим с тобой попозже… Попозже, в моей комнате. Если, конечно, ты сама пожелаешь.

Клос поднялся в свою комнату. Из окна виднелась река, мост и опушка леса. Далеко на горизонте пылало зарево, мигающие трассы тянулись вверх, ярко вспыхивали и искрящимися звездами падали вниз, оставляя за собой дымящиеся полосы погасших огней осветительных ракет. Там был фронт.

«Если бы удалось сохранить этот мост, – подумал Клос, – танковые части смогли бы выйти на оперативный простор, пройтись по тылам вражеских войск и совершить прыжок к Поморью».

Как теперь оценивает сложившуюся обстановку генерал Пфистер? Когда он отдаст приказ о взрыве моста? Если бы он смертельно не боялся Гиммлера, то наверняка уже отдал бы приказ об уничтожении моста, не считаясь даже с-тем, что отрезал бы путь для обратного отхода немецких частей, находящихся на другом берегу реки. Может быть, он уже принес их в жертву? Он прекрасно понимал, что рубеж на реке Рэга уже невозможно удержать, но он обязан был сдерживать наступление врага.

Клос посмотрел на часы. Было около восьми. Он включил радиоприемник, настроил его на условленную волну. Некоторое время слышался только треск, потом через шум радиопомех едва пробились первые такты полонеза. Видимо, донесение еще не получено. Да оно и не может быть получено: ведь Янка и Эрвин отправились в путь только три часа назад. В Добжице будут не раньше чем в полночь, а когда еще Вейс передаст указание радисту? «Успеет ли?» – подумал Клос. Он снял мундир и прилег на кровать. Вскоре его разбудил стук в дверь. На пороге стояла Симона.