Ослик должен быть худым   ::   Довлатов Сергей Донатович

- Не могу, - ответила Надя, - я туфли сняла.

Девушка приподняла скатерть, и оттуда выглянул кончик ступни.

У шпиона замерло сердце.

"Не знаю, как выглядит счастье, - подумал он, - мне сорок лет, и я не уверен, что почувствую, если хотя бы частица его встретится на моем пути".

Музыканты играли дружно и отрешенно. Они куда-то шли под звон бокалов, и глаза их были полузакрыты.

Вечером Джон Смит прощался с Надей в подъезде возле батареи отопления. Из-за шахты лифта торчали ручки детских колясок.

- Иди ко мне, - сказал шпион.

- Перестаньте.

Девушка вырвала руку, и на секунду он увидел перед собой приемщицу химчистки в шелковом черном халате и с негодующими вибрациями в голосе: "Распишитесь, гражданин!"

- Ладно, - сказал Джон Смит, - не буду. Простите.

- Если вы меня в ресторан пригласили, то еще не значит, что можно руки распускать!

- Как вам не стыдно, - покачал головой Джон Смит, - ай-ай-ай!

Он повернулся и шагнул к дверям, но Надя догнала его и тронула за хлястик.

- Подождите, - сказала она, - ох, какой же вы громадный. Мне придется встать на цыпочки.

Джон Смит вернулся поздно, снял ботинки и хотел уже выключить свет, но в это время его окликнул тамбовский волк.

- Шеф, я не сплю. Мне нужно с вами поговорить.

- В чем дело, капрал? - спросил Джон Смит, вновь зажигая люстру.

- Я вынужден сделать признание. Оно облегчит мне душу.

- Слушаю вас.

- Шеф, мне трудно говорить.

- Будьте мужчиной, капрал.

- Шеф, я сошелся с легавой. Да, да, я, волк и сын волка, связал свою жизнь с охотничьей собакой. Это случилось на пустыре, когда вы читали газету.

Джон Смит вынул папиросу и задумался, не прикурив.

Ночь лежала за потемневшими стеклами. Мир дремал у порога. Вся мера глубины и разнообразия жизни ясно предстала в этот час на грани тьмы и света.

- Сердцу не прикажешь, - едва слышно выговорил шпион.

- Это верно, - кивнул тамбовский волк.

- Ну, а как она вообще? - спросил разведчик.

- Красивая сука, - откровенно произнес капрал. Джон Смит взволнованно шагал по комнате. Видны были холостяцкие дыры на носках.

- Не надо прятаться от счастья, - говорил он, - ведь жизнь коротка. Позади океан рождения, впереди океан смерти, а наша жизнь лишь узкая полоска суши между ними.

- Истинная правда,-молвил серый...

- В конце концов мы даже не нарушаем инструкций, - задумчиво сказал шпион, - ведь сам майор Кайли приказал мне обзавестись друзьями в СССР.

Они проговорили до утра, а когда взглянули на часы, луч солнца заглядывал в комнату вместе с первыми гудками речных катеров.

С тех пор каждый вечер Джон Смит покидал ателье вместе с Надей. Девушка прятала в стол пачку голубоватых квитанций, переодевалась, вешала на гвоздик черный шелковый халат, и они, держась за руки и огибая лужи, шли в какой-нибудь музей. В просторных залах было тихо, кружевные занавески покачивались на окнах, экспонаты соперничали с лепными украшениями на потолке и замысловатой мозаикой пола.

- Когда я стою перед шедевром, -говорил Джон Смит, - то ощущаю, что картина вглядывается в меня, проникает в сокровенные глубины моей души. Мне делается стыдно за те пороки, которыми я наделен. Я дрожу, как на суде.

- Мне знакомы эти ощущения, - кивала Надя.

- Искусство читает наши сокровенные мысли. Под его взором хочется быть великодушным, честным и добрым.

Девушка на секунду прижималась к его плечу, а потом они шли дальше, и служащие музея в темной форменной одежде провожали их глазами.

А ровно через месяц на последние деньги, которыми снабдил его разведывательный центр, Джон Смит арендовал помещение диетического буфета, чтобы отпраздновать свадьбу.

Гостей было много. Пришли сотрудники ателье и кое-кто из постоянных клиентов. Заведующий произнес речь.