Остров, или христиан и его товарищи   ::   Байрон Джордж Гордон

И нас - быстрей! Мы гибнем, как миры,

Твоей, о дух, игралища игры!

VIII

Он - севера голубоглазый сын,

Земли, пловцам известной средь пучин

И все же дикой; гость светловолосый

С Гебрид, где шумный океан утесы

Бурунами венчал; и буре - свой:

Дитя качал ее напевный вой.

Глазам, на мир открывшимся впервые,

Блеснула пена; и валы живые

Ему семейный заменили круг,

А друга - океан, гигантский друг.

Пестун, товарищ мрачный, Ментор тайный,

Он детский челн по прихоти случайной,

Играючи, кидал. Родные саги

Да случай темный, поприще отваги,

Взлюбив, беспечный дух познал мятежность

Всех чувств, - одно изъемля: безнадежность.

В Аравии сухой родившись, он,

Вожак лихой разбойничьих племен,

Как Измаил бы жаждал, терпеливый,

Сев на верблюда, челн пустынь качливый.

Он клефтом был бы в греческих горах,

Кациком - в Чили. В кочевых шатрах,

Быть может, Тамерлан степной орды.

Но не ему державные бразды!

Дух необузданный, восхитив власть,

Чем утолить алканий новых страсть?

Он должен низойти с высот, иль пасть;

И, пресыщенный, - вновь алкать. Нерон,

Когда б ему наследьем не был трон

И жребий ограничил нрав надменный,

Восславлен был бы, как одноименный

Простой воитель, - и в веках забвен

Его позор без царственных арен.

IX

Ты улыбаешься? Слепит сближенье

Пугливое твое воображенье?

Мерилом Рима и всесветных дел

Как измерять безвестный сей удел?

Что ж? Смейся, если хочешь, без помех:

Поистине, милей печали смех.

Таким он стать бы мог. К мечте высокой

Взвивался дерзко замысл огнеокий.

Героя дух, тирана произвол

И много слав взрастить, и много зол

_Могли б_. Властней, чем люди помышляют,

Созвездья нас возносят, умаляют.

"Все это - сны. Кто ж был он, наконец?"

Кудрявый Торквиль, бунтовщик, беглец;

Свободен он, как пена вод морских;

И Тубонайской девы он жених.

X

Он зыбь следит, и с ним - его подруга,

С ним - солнцецвет островитянок, Ньюга,

Из рода рыцарей, - хоть без герба

(Геральдик, смейся!). Древние гроба

Гласят завет свободы и победы:

В них гордо спят ее нагие деды.

Близ волн - гряда зеленая могил...

А насыпи твоей нигде, Ахилл,

Я не сыскал!.. Когда, подъемля громы,

Являлись гости, диким незнакомы,

В ладьях, перепоясанных грозой,

Где мачт растет, как пальмы стройных, строй

(Их корни, мнится, в море; но содвинут

Ладьи свой лес и крыльев мощь раскинут,

Как облако - широких, - и вода

Плавучие уносит города):

Тогда она кидалася в метель

Валов (в снегах так прядает газель),

Взгребая кипень, в пляшущем челне,

И Нереидой на седом гребне,

Скользя, дивилась, как бегут громады,

Ступая тяжко на крутые гряды.

Но брошен якорь, - и корабль, как лев,

На солнце лег, дремы не одолев;

А вкруг челны снуют: так рой пчелиный

В полдневный зной жужжит у гривы львиной.

XI

Причалил белый! Сколько в слове этом!

И Старому простерта Новым Светом

С доверьем детским черная рука.

Дивятся оба; и недалека

Приязнь. Радушны бронзовые братья,

И знойный жаркий взор сулит объятья.

Вглядясь, взлюбили странники морей

Архипелага темных дочерей.

Не видевшим снегов в своих пределах

Белей примнился лик пришельцев белых...