Партизан Лёня Голиков   ::   Михайлович Корольков Юрий

 – Как переводная картинка!

Ребята поочередно прильнули глазом к вишневой бусине, и каждый отчетливо увидел бородатого человека, идущего в гору с крестом на плече.

– Вот это да! – восхищенно прошептал Ягодай.

– Не трогайте! – предупредил всех Серега. – Это, может быть, цыганский крест, от него всякие напасти бывают.

– Да брось ты! – обозлился Ленька. – Все это бабушкины сказки.

– А вот попробуй разбей крест! Сразу тебя громом шарахнет! Разбей, если бабушкины сказки!

– Захочу и разобью.

– Ну захоти!

Ленька огляделся, увидел валун, поросший мхом, положил на него крест, схватил другой камень и что есть силы ударил по кресту. Брызгами полетела эмаль, и от креста остался только бесформенный кусок темного металла.

– Ну, что? Вот тебе и гром, и цыганский крест… Жалко только глазок с картинкой.

Серега был несколько обескуражен таким оборотом дела. Он верил в магическую силу цыганского креста, так же как верил в домовых и русалок. Ленька сильно поколебал его уверенность. Но Серега в спорах придерживался правила: ни с чем не соглашаться и ни в коем случае не сдаваться.

– Тебе все сказки! – возразил он Леньке. – Может, и свистуны тебе тоже сказки?

– Какие свистуны?

– А те, что за теткой Дарьей гнались на Сухой ниве? Змеи такие, как бесхвостые чурбаны, с петушиными гребешками. Тоже, может быть, не поверишь?

– И не поверю! Когда это они гнались?

– Ну давно, когда нас еще и на свете не было. А что гнались, это точно. Свистят и скачут за ней. Она им что-нибудь бросит, они остановятся, понюхают и опять скачут. А гребешки красные, кровяные, и зубы как у собаки. Ух, страшно!

– Небылицы! – возразил Сашка, хотя с интересом слушал рассказ про зубатых свистунов, которые ночами гоняются за людьми…

Только подходя к деревне, ребята почувствовали, как они голодны.

Ленька прибежал домой и сразу уселся за стол.

– Мам, – проговорил он с полным ртом, – я на Ловати цыганский крест нашел. Глянь!

– Какой же это крест, сынок?

– Нет, он не такой был. Это я его камнем разбил. На спор. Сказали, что громом меня убьет, а я вон как его разукрасил – и ничего.

– Да что ж это ты, греховодник, делаешь! – рассердилась вдруг Екатерина Алексеевна. Рассердилась, так, что лицо ее покраснело. – Беды нажить хочешь? Да видано ли дело, чтобы православный крест камнем бить? Вот я тебя сейчас!..

Мать ухватила с порога обшарпанный веник. Ленька никогда не видел ее такой сердитой.

– Ты чего? – едва не плача, Ленька выскочил из-за стола. – Все равно бога нет!..

– Перестань богохульничать! – Она говорила что-то еще, но Леньки в избе уже не было.

Спал он на сеновале. Утром проснулся чуть свет, сразу вспомнил про вчерашнюю ссору, и у него снова испортилось настроение. Хмурый вошел он в избу. Но мать встретила его новостью: отец собирается в Ленинград по делам и хочет взять с собой Леньку. Вот это была радость! Где уж тут вспоминать о вчерашних неприятностях! Мир в доме был восстановлен.

Через неделю собрались ехать. Александр Иванович попрощался с женой, с дочками, проверил бумаги, посмотрел, не забыл ли чего, взял фанерный баульчик с вещами. В сапогах и ватном пиджачке гордо и широко шагал Ленька по улице рядом с отцом. Он не чувствовал жары, он вообще, казалось, ничего не чувствовал, кроме огромной радости: ему предстояло впервые ехать на поезде, да еще так далеко – в Ленинград!



Серебряная гробница

Ребята сидели около самой воды на горячем песке. Ленька в пояснение своего рассказа о Ленинграде чертил что-то хворостиной на сыром песке, а мягкие волны тотчас же стирали, будто слизывали, его чертежи и рисунки. Ленька уже объяснил товарищам, что Эрмитаж – это такой музей, где чего-чего только нет, а раньше там жили цари.