Полярные зори   ::   Толстая Наталия

---------------------------------------------

Толстая Наталия

Полярные зори



НАТАЛИЯ ТОЛСТАЯ

ПОЛЯРНЫЕ ЗОРИ

Я теперь на луне, на луне,

Я лечу к тебе во сне, в тишине.

Я была с тобою строгая,

А ты звал меня "длинноногая".

В перерыве между песнопениями передавали биографию исполнительницы, залетевшей на луну: начинала как бэк-вокалистка, потом перешла в группу "Аденомы". Сейчас готовится к гастролям на Огненную Землю. Я повернула регулятор, но он действовал в режиме "громко - еще громче". Никто в купе не поддержал меня: пусть поет - дорога длинная. На Север поезд идет тридцать часов, а когда остановится, то и рельсы кончатся. Дальше только ледяная пустыня и, надеюсь, безмолвие.

Я пошла к проводнице. Повернувшись ко мне спиной, она мела коридор коротким и жестким веником. Мне хотелось увидеть ее лицо, чтобы понять, есть ли шанс вырубить длинноногую, но женщина, не разгибаясь, уходила вдаль по коридору и, наконец, исчезла в тамбуре. Пока я искала взгляда проводницы, в радиоточке завелся юморист, имевший, в отличие от певицы, фамилию. Наглый тон и однообразие приема этого шутника всегда угнетали мой дух: "Девушка в третьем ряду, чего вы смеетесь, я еще не закончил... А сейчас я расскажу вам потрясающую историю, как один немецкий бизнесмен пошел в привокзальную уборную на станции Малая Пыталовка..."

Значит, поработать не дадут. А я воображала долгий путь как уютную перемену обстановки: нижняя полка, столик. Разложу бумаги и начну готовиться к докладу "Язык и стиль Нового Завета". А устану, буду глядеть в окно, а там расстилается обновленная Родина.

Я смирилась, убрала Писание и решила наблюдать жизнь. Ведь поезд дальнего следования - это срез общества. Зачем люди ездят на конференции? Чтобы отметиться: я еще жива. Вы не забыли? Это главное. Ну, приятно встретиться с подругой, которую муж завез в Благовещенск, и теперь она рассылает свои труды во все концы света - чтобы пригласили, чтобы вырваться на три дня.

Однажды соседка, садясь в лифт, на мой вопрос, топят ли у них, буркнула: "Жизни вы не знаете". В одной книге, где не было иллюстраций, я как-то прочла, что уничижение ближнего - такой же грех, что и сребролюбие, и тайноядение. Но я не считаю это грехом. Я привыкла к тому, что продавщица из овощного отдела всегда со злобой отвечает на простой вопрос, а водопроводчик, которого ловишь на улице и умоляешь зайти, вообще не удостаивает ответом. Стоит ли сердиться? Надо поискать другого водопроводчика, а овощи купить в соседнем ларьке.

В школе нам говорили, что Бога нет. Те, кто так говорил, были наши любимые учительницы, и они учили нас хорошему: помогать отстающим, заботиться о птицах, переводить слепых через улицу. В конце восьмидесятых выяснилось, что Бог все-таки есть и, главное, всё время был, но жизнь почему-то стала хуже. Правда, начали происходить чудеса: в рыбных магазинах стали продавать псалмы, а в Доме обуви, в мужском отделе - брошюру "В помощь кающимся".

В моем купе на верхних полках лежали двое молодых военнослужащих. Тот, что надо мной, читал книгу "Маньяк выходит в полночь", а тот, что напротив, дремал, прикрыв лицо томиком "Сионизм и западные спецслужбы". Время от времени молодые люди грациозно спрыгивали вниз и пили чай, деликатно стараясь не хрустеть вафлями. Друг с другом они не разговаривали. Третьим соседом был пенсионер Василий Афанасьевич, ветеран жизни на Севере. За сутки я смогла наконец изучить этот тип мужчины в полной мере: "старик-гогочка", "дед-маменькин сынок". Василий Афанасьевич берег глаза и в пути не читал, поэтому охотно со мной разговаривал.

- Супруга, Нина Николаевна, меня по часам кормит. И смотрит, чтобы не переедал. Потом - отдых, обязательно. Перед ужином гуляем. Если бы не она, я бы уже давно на кладбище лежал.