Помазанник и Вера :: Эппель Асар
Страница: 2 из 7 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕОСЕНЬ 21.08.10 - 11:34 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Прежде чем хлеба отрезать, сильно выросшая в эвакуации включая груди, давно возвратившаяся к себе домой Вера особым образом очи-стила нож (так очищала ее мать, так будет очищать всю жизнь и Вера) - она сунула его по рукоятку в мякиш и вытащила. Нож, хотя присохшие крошки с него не сковырнулись, от подливочной нечистоты все же освободился, зато в хлебе осталась ножевая скважина, и когда Вера откроила ломоть, выяснилось, что черная эта скважина есть и на изнанке ломтя, и на новом срезе буханки тоже имеется, далеко уходя в буханочные недра.
Обещанный непарный шелкопряд, беловатая такая бабочка, заранее предсказанный встревоженными печальниками о деревьях, появился и на низах заборов, и на комлях тополей, и на нижних горбылинах сараев, устроив там затянутые белым кладки яиц. И хотя белая пелена, залеплявшая кладки, смахивала на бязевые флаги капитуляции, люди, отряженные печальниками деревьев, замазывали белый цвет мольбы о пощаде коричневой липкой мазью, так что с исчезновением белого исчезала мольба, а раз исчезала мольба, ни при чем и пощада. Кое же где обманные флаги остались незамеченными, так что к лету по стволу большого, но еще молодого тополя, которому он, решив стать деревом, завидовал, поползли гусеницы, и там, где тополь раздваивался во вскинутые руки, расположились серым платом, толстым, мягким и шевелящимся. И он заопасался становиться деревом. Во-первых, потому что мажут коричневой мазью, а во-вторых, потому что гусеницы устраиваются на твоей развилине прямо у головы - беспокойным жирным покровом. Он не выносил жира, смазывания, измасливания. Когда под хохот внучек и неодобрение домашних он сослепу совал пальцы вместо сахарницы в масленку, имевшую вид женской головы и называемую в семье "дурочка", мучительное омерзение овладевало им, и он не знал, как снова стать сухим на ощупь, как отъединиться от белых клочьев американского лярда, как в морозный день, когда посылают на улицу, не дать обмазать себе щеки гусиным салом, как упастись от горячих выплесков сковородки с растапливаемым куриным жиром, а затем не взять вместо чистого хлеба кусок, намазанный этим жиром, который на хлебе - хотя тот становится как бы чернее и мокрее - и зрячему не разглядеть, а ты и так уже нехорошо видишь, и тебя хотят провести твои домашние, говоря, что ты с жиру бесишься. Странные слова - с жиру бесишься. Он просто изводился, готовый обрубить коснувшиеся жирного и смазочного свои ветви, содрать кожу, оскверненную мазью врача, которою насильно смазывает тебя жена твоя, дабы исцелить в тебе что-то. Глупости! Исцелять мазью! Она же шевелится на коже, как гусеничный слой на тополе, и стоит поднести к живому этому волнующемуся покрову тлеющую на палке тряпку - он начинает распадаться и сваливаться наземь заскворчавшими и скрутившимися в колечки гусеницами. Но это на дереве, а ты - не дерево. Хотя деревом стать возможно: ты уже однажды почти стал - иначе гусеница, волнисто переливая себя в собственном чехольчике, не пошла бы по коре твоего пиджака. Но разве можно дать ей узнать прежде птиц, что ты дерево? Ведь передвигая по пиджачной ветке свое тельце, она доползет до прутьев и поест листву. Да и поела уже. Вон как ногти обглоданы. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|