Повесть о благонравном мятежнике   ::   Латынина Юлия

Главным свидетелем по этому делу является некий трактирщик Шен Хе, и, представьте, мне недавно удалось узнать, что старый Фань дал ему двести лан за такое дело.

Чжу Инсян был человек честный, и сообщение сыщика привело его в страшный гнев. Лицо у него пошло пятнами, и он вскричал:

— Завтра же доставить торговца тканями Цуй Аня ко мне!

На следующий день Цуй Ань и все свидетели, арестованные по этому делу, были доставлены в уездное управление.

Цуй Ань повторил свой рассказ, и на этот раз он утверждал, что пришел в управу к Вень Да и повинился во всем, но Вень Да приказал изобразить дело так, будто Цуй Аня захватили силой, и потом пытками вынудил отречься от своих слов.

Свидетели по делу, видя, что Чжу Инсян относится к показаниям благосклонно, стали ссылаться на незнание и говорить разное. Только младший сын хозяина харчевни, Шен Чжи, кричал, что все это вздор. Смущенный Чжу Инсян велел принести тиски и зажать в них руки тяжущихся. Но ведь Цуй Ань был матерый, много перенесший мужчина, а Шен Чжи был юноша изнеженный, привычный к теплу и холе. Где уж было ему выдержать пытки! Он заплакал и признался во всем, о чем его спрашивали.

Чжу Инсян, страшно рассерженный, велел Цзи Дану взять отряд стражников и немедленно отправиться в поместье старого Фаня, и тут же приказал взять под стражу Вень Да. Он оглянулся и вскричал:

— Но где же Вень Да?

Действительно, начальник куда-то исчез.

А дело было вот в чем. Вень Да, едва увидев, что дело принимает непредвиденный оборот, вышел во двор, вскочил на коня и помчался к усадьбе Фань Гоуфу так резво, словно у его коня было восемь ног вместо четырех.

Старый Фань вышел навстречу неожиданному гостю.

— Что привело вас ко мне в столь поздний час, — с удивлением спросил он, кланяясь.

Но Вень Да был так возбужден, что даже опустил все подобающие встрече приветствия.

— Господин Фань, — вскричал он, — я знаю, что Чжу Инсян нашел способ обвинить вас в сношениях с еретиками, и сейчас, наверняка, уже послан отряд, чтобы захватить вас. Умоляю — спасайтесь!

Это слышал сын Фань Гоуфу, Фань Чжун.

— Нельзя терять ни минуты, — воскликнул юноша, и повернулся, чтобы отдать распоряжения.

Но старый Фань удержал его.

— Куда же мне бежать, — с достоинством возразил он. — Я уже стар, и не желаю кончить свою жизнь врагом государя. Как бы ни были плохи мои отношение с Чжу Инсяном, не верю я, что ученый человек склонит свой слух к словам клеветника, который и думает-то об одном: как бы оставить мое серебро в своем кармане! Возможно, Чжу Инсян колеблется, какое принять решение… Мое бегство послужит доказательством моей виновности, введет в заблуждение правительственного чиновника! Нет, я никуда не уйду отсюда.

Фань Чжун и Вень Да умоляли его изменить решение, но старик остался непреклонен.

— Стар я уже, — говорил он, — чтобы куда-то бежать.

Тогда Фань Чжун и трое его братьев облачились в боевые одежды, собрали всех слуг усадьбы и объяснили им, как обстоят дела.

— Кто хочет, может уйти, — сказали они, — потому что мы останемся с нашим отцом и не окажем никакого сопротивления властям.

Между тем Цзи Дан со своим отрядом подходил к усадьбе. Из расспросов в пути он знал, что его начальник, Вень Да, опередил его, и был этому очень рад. Он рассчитывал найти усадьбу пустой и сгоревшей, и получить место своего начальника. Каково же было его изумление, когда в ночной темноте он увидел над частоколом сотни факелов и услышал дыхание притаившихся людей. По правде говоря, он совсем не думал, что ему предстоит драться, и при мысли о бое душа его затрепетала, как шелковый рукав на ветру.

— Господин Чжу Инсян, — раздался сверху голос, — мой отец смущен, что вы осчастливили его дом своим посещением, и он будет рад принять вас.