Предисловие к рассказам   ::   Шукшин Василий

Поехал на базар в районный городок. Продал сала на сто пятьдесят рублей. Решил немножко отметить это событие. Выпил стакан-другой пива. Тут и подвернулась симпатичная девица. Ей хотелось опохмелиться, и Витька угостил незнакомку. Как-то так вышло, что они решили еще добавить, девка пригласила парня к себе домой. Поздним вечером Витька опомнился под каким-то забором, с тяжелой головой и, конечно, без денег. Со зла, что его так элементарно облапошили, парень на оставшуюся в заначке десятку выпил и подрался возле буфета с какими-то алкоголиками. Двоих уложил бляхой матросского ремня, потом еще и милиционера, который бросился разводить дерущихся. Следствие всего этого - уголовное дело. Виноват Витька по всем статьям. На трезвую голову он все прекрасно понимает: заслужил. И только его мать не может с этим примириться. Ведь хлопец-то хороший, роботящий, добрый. Он ее и кормилец, и защитник. И мать идет по инстанциям просить о снисхождении к ее неразумному дитяти. Что удивительно: доводы простой крестьянки, что не надо строго судить сына, ее открытое сердце, чистота помыслов почти убеждают и строгих милицейских начальников, и прокурора. Она все свои душевные силы мобилизовала на спасение сына. Совершенно потрясающ ее, может быть, последний аргумент, обращенный к Витьке.

"А шло вот чего... - мать зашептала: - Возьми да в уме помолись. Ничего, ты - крещеный. Со всех сторон будем заходить".

Тут в самый раз сказать об отношении В. Шукшина к главному герою его произведений - крестьянину, вообще к селу. В самое неподходящее для открытых дискуссий время - время тотального догматизма в общественных науках - он полемизировал с известным марксистским положением об "идиотизме сельской жизни". И в художественных произведениях, и в публицистике, и в кинематографе Шукшин доказывал несостоятельность этого утверждения. "Крестьянство должно быть потомственным, - писал он еще в 1966 году. - Некая патриархальность, когда она предполагает свежесть духовную и физическую, должна сохраниться в деревне. Позволительно будет спросить: а куда девать известный идиотизм, оберегая "некую патриархальность"? А никуда. Его нот. Духовная потребность в деревне никогда но была меньше, ниже, чем в городе".

Все шукшинские "чудики" - это в сущности люди с той самой неудовлетворенной духовной потребностью. Отсюда и их чудачества, иногда совсем невинные, иной раз - на грани нарушения закона и даже за этой гранью.

Вспомним хотя бы того же Степана Воеводина, который так истосковался по родной деревне, по отцу с матерью, по друзьям, что рванул домой, не дожидаясь близкого окончания срока. И, естественно, ни за что ни про что заработал себе еще пару лет заключения. Но при всем том его проступок говорит как раз о его доброй душе, о его, если хотите, духовном потенциале, который непременно раскроется в нормальных, человеческих условиях жизни.

Или возьмем одного из, так сказать, невинных "чудиков". Таков колхозный шофер Моня Квасов из рассказа "Упорный". Вычитал Моня "в какой-то книжке, что вечный двигатель - невозможен". И не поверил. Почему, собственно, невозможен? И начал морочить голову себе и другим. Сделал свои расчеты - все получается. Решил, однако, то ли проверить себя еще раз, то ли похвастаться. Пошел к инженеру - тот сказал: "Бредятина".

Показал чертеж учителю физики местной школы - ответ приблизительно такой же. Как сговорились. Нет, Моня им - и всем! докажет. Вернулся домой, заперся в сарае и целый день до позднего вечера мастерил свой вечный двигатель.

Но ничего не вышло. Моня признал, наконец, свое поражение. Перенес его хоть и тяжко, но по-философски спокойно.

Конечно, это будет ему урок.