Привычное дело   ::   Белов В И

Утром Павел идет с обходом: "Запрягай, робятушки!" Самый хозяйственный да толковый был этот Павел. Зашевелились пошехонцы, започесывались. В одной избе брат говорит другому брату: "Рано еще вставать, вон и на улице темно". Другой брат говорит: "Нет, надо вставать, вон и Павел велит вставать". Что делать? Порешили к суседским братьям сходить, узнать: время вставать аль не время еще. Разбудили суседских, стало их четверо.

Суседские братцы и говорят: "Пожалуй, робята, рано еще вставать-то, вон и на улице тёмно". Встали все посередь улицы да и спорят. Одне говорят: надо вставать, другиечто вставать рано. Один и говорит: "Вот мы давайте еще вон в этом дому спросим". Разбудили еще один дом, стало их шестеро, и опять не могут прийти к согласью: кто говорит-рано, кто кричит: "Надо вставать!" Сгрудились все в одном краю, весь край и разбудили, шум подняли, крику этого хоть отбавляй. И не знают, чего делать. А умный Павел в том конце мужиков будит: "Запрягай, робятушки, надо за табаком ехать!" Ну, делать нечего, в том краю почали мужики вставать. Один мужик, Мартыном звали, и говорит: "Матка, матка, а где портки-то?" Забыл, куда портки оклад. Нашли ему портки, одевать надо.

Мартын и говорит брату, все братья жили вместе, никогда не делились пошехонцы. Мартын и говорит: "Ты, Петруха, держи портки-то, а я буду с полатей в них прыгать". Взял Петруха портки, держит внизу, а Мартын прыгнул да попал только одной ногой. Полез опять на полати, вдругорядь прыгнул. Долго ли, коротко ли, а попали в портки обе ноги.

А в том конце все еще крик стоит, как на ярмарке.

Разделились у мужиков мненья-то; одне говорят, вставать надо, другие кричат, что рано. Пока спорили, звездочки все до единой потухли, хорошо, что хоть драки не было. Павел запряг первый свою кобылу, на дорогу выехал, срядились и другие по-за нему. Стал запрягать Лукьян с Федулой.

Федула говорит Лукьяну: "Ты, брат Лукьян, держи крепче хомут-то, а я кобылу буду в его пехать". Держит Лукьян хомут, а Федула кобылу в хомут вот пехает, вот пехает.

Весь Федула вспотел, а кобыла все мимо да мимо. Напостыло кобыле, взяла да как лягнет Федулу, все зубья в роте Федуле вышибла.

Евстолья остановилась, потому что ребятишки недружно засмеялись. Только Маруся, едва улыбнувшись, тихо сидела на лавке. Бабка погладила ее по темени, продолжала:

- Поехали. А выехали-то уж поздно, прособиралися долго. Едут оне, кругом чистое поле, а велик ли и день зимой? Проехали один волок, вздумали ночевать пошехонцы. Ночевать в этой деревне пускали. А дело в святки было, здешние робята по ночам баловали. У кого поленницу раскатят, у кого трубу шапкой заткнут, а то и ворота водой приморозят. Углядели они пошехонский обоз. Лошадей-то распрягли, а все оглобли через изгороди и просунули да опять запрягли. Утром пошехонцы поехали дальше, а возы-то ни туды ни сюды, никак с места не могут сдвинуться. Огороды да калитки трещат, хозяева выскочили. Почали молотить пошехонцев: разве это дело?

Все прясла переломаны, все калитки пошехонцы на оглоблях уволокли. Еле живыми пошехонцы выехали из деревни, даже толковому Павлу тюма по голове досталася.

Ну, кое-как да кое-как проехали еще день, начало темнять вдругорядь, попросились опять ночевать. Мартын и говорит Павлу: "Теперече надо нам лошадей распрягчи, чтобы такого побоища, как вчера, не было". Напоили лошадок, сенца дали, сами попили кипяточку да и легли спать. А местные мужики шли вечером с беседы да и перевернули дровни-то оглоблями в обратную сторону.

Утром Павел поднял обоз еще затемно. Как стояли дровнито оглоблями не в ту сторону, так пошехонцы их и запрягли, да так и поехали со Христом. Едут день, ночь, одну деревню проехали, волок минули, довольные,-скоро и к месту приедут, табаку купят да обратно к бабам на теплые печки. Дорога была хорошая.