Прощай Миледи !   ::   Ибрагимбеков Максуд

Она вырвалась из объятий матери и теперь поправляла бант на голове.

- Все волосы растрепала! - тоненьким голосом сказала она матери.

А Ляфруз-ханум смотрела на нее влюбленными глазами. Мы стояли, смотрели и не узнавали Саидку. Прошло полтора месяца всего, мы даже не заметил", как оно пролетело, это вре-мя, а Саидка здорово изменилась. Красивая стала. Очень красивая! Прямо в глаза всем бросилось, какая Саидка загорела я и красивая. Мы все стояли и смотрели на нее молча. И она мол-чала.

- Ты с ними не играй! - сказала Ляфруз-ханум. - Они нехорошие, мучают наших индюшек.

- Буду играть! - сказала Сайда и надула губы.

Они ушли в дом, а мы смотрели им вслед и думали, какая Сайда стала красивая. Мы об этом подумали все разом, думали несколько часов подряд и вечером того же дня окончательно в нее влюбились. Мы даже к Ляфруз-ханум начали относиться чуточку лучше, а о том, чтобы выдрать ее индюшки перо, - об атом теперь никто и не помышлял. И всем новичкам из-за отсутствия страусовых перьев пришлось поступать не в мушке-теры, а в простые гвардейцы,

Мы сели и написали все вместе Саидке письмо, в котором рассказали ей, как мы все ее любим. Мы ее и вправду очень любили. Она как две капли воды была похожа на возлюбленную д"Артаньяна - Констанцию Бонасье. По-моему, Саидке все это очень нравилось, и она даже слегка заважничала. Она с утра до вечера теперь играла с нами. Она была госпожой Бонасье, а мы каждый день из-за нее дрались и умирали в парадном нашего дома. Ляфруз-ханум теперь относилась к нам гораздо лучше, и вообще теперь она скандалила реже.

Помню, в этот вечер дядя Джебраил вернулся из Тбилиси, где проходил матч трех республик. Он сидел и рассказывал о матче, о прекрасной спортсменке-дискоболке Нине Думбадзе и о двух каких-то невероятно способных прыгунах - Хандадаше и Балададаше Мадатовых. Дядя Джебраил сказал, что он уверен, что кто-нибудь из нас впоследствии станет чемпионом или ре-кордсменом мира. И я очень рад сейчас, что дядя Джебраил так и не узнал, как он в нас здорово ошибся. Он сказал, что спорт - занятие благородных людей, и только хотел сказать что-то о непоправимом вреде курения в нашем возрасте, когда появилась Сайда. Наверное, дядя Джебраил тоже сразу увидел, что Саид-ка очень похожа на Констанцию Бонасье. Во всяком случае, он поздоровался с нею очень приветливо. Мы сказали Саидке:

- Это дядя Джебраил.

А дядя Джебраил сказал целую фразу по-французски. Он сказал:

- Ле-з-ами де ме-з-ами сон ме-з-ами... - что в переводе оз-начает: "Друзья моих друзей - мои друзья".

Мы потеснились и уступили ей место на ступеньке. Она села прямо напротив дяди Джебраила, и теперь казалось, что он рас-сказывает только для нее, а мы не в счет.

Это всегда так: стоит Саидке появиться, как все начинают с ней носиться. И дома у них все для Сайды, и везде. Но нам это было приятно, потому что мы все тогда в нее были влюблены...

Мы сидели и слушали дядю Джебраила. Он рассказывал очень интересные вещи, когда вдруг на улице раздался скрежет тормозов и крики. Мы все бросились на улицу и прямо перед нашими воротами увидели машину, которая стояла, развернув-шись боком к движению, а вокруг машины - толпу. Ну, мы, конечно, сразу растолкали всех, пробрались к машине и увидели, что под ней лежит собака, здоровая черная собака, и хрипит... И никто не знает, что делать... Кто-то сказал, что собаку надо застрелить, чтобы зря не мучилась.

Это всегда в таких случаях находится кто-нибудь, который говорит, что необходимо животное застрелить, чтобы оно зря не мучилось, как будто он видел когда-нибудь в жизни, чтобы стреляли собак, или кошек, или лошадей. Не знаю даже, откуда это выражение пошло...

Собака лежала под машиной и хрипела, а потом и хрипеть перестала.