Прощай Миледи !   ::   Ибрагимбеков Максуд

Тут шофер, который ходил вокруг машины, сказал, что ему надо ехать по делам, сел в машину и уехал, а собака осталась посреди улицы. И постепенно все начали расходиться, и из окон перестали смотреть.

Мм оттащили собаку на тротуар, чтобы еще раз не перееха-ла ее какая-нибудь машина, и стали думать, что с этой собакой сделать. Кто-то сказал, что собаку отвезут за город и похоронят там, на специальном собачьем кладбище и что об этом ему сказал сам управдом. Все начали спорить о том, есть ли специальное собачье кладбище или нет, когда собака вдруг открыла глаза. А мы-то думали, что она дохлая.

Она смотрела на нас очень серьезно, как будто хотела что-то спросить. Может быть, ей было интересно узнать, что же произошло после того, как она на какую-то секунду, перебегая улицу, столкнулась с машиной. Ведь собаки, наверное, об этом не знают, а когда узнают, обычно бывает слишком поздно. И вправду, откуда обыкновенной собаке, и, кажется, даже не особенно породистой, знать, что происходит, когда несколько тонн автомобиля на скорости шестьдесят километров в час стал-киваются с несколькими килограммами собачьего тела. По-моему, этого не знает ни одна собака на свете. Просто они до-гадываются, что ничего хорошего из этой встречи не получится, и держатся от машин подальше, ну, а этой не повезло. Она не визжала и не скулила, лежала и смотрела на нас. Задумчиво как-то смотрела.

Мы взяли эту собаку и перетащили во двор. Мы, когда несли, все боялись, что она укусит, не со зла, а так, от боли, ведь у нее были перебиты все кости, но она ничего, не укусила, только тяжело дышала, и все.

Саидка шла сзади и говорила, что нам попадет всем дома, потому что мы с ног до головы перепачкались в крови. Мы со-баку уложили в подвале и до поздней ночи провозились с ней, а дома нам всем и вправду здорово влетело.

Утром, только-только рассвело, мы прибежали в подвал, боялись, что она издохла. Собака еле дышала, но была жива. Мы помазали ей раны стрептоцидовой мазью, а потом те, кто учился в первую смену, ушли в школу, а остальные остались в подвале.

После школы мы пошли на 4-ю Параллельную улицу, в ве-теринарную лечебницу и попросили, чтобы нашу собаку осмо-трел врач. Нам сказали, чтобы мы принесли ее сюда, но это до того, как мы рассказали, в чем дело, а когда рассказали, один врач в очках - он очень был похож на доктора Айболита - засмеялся, взял с собой чемоданчик и пошел с нами. Мы с ним спустились в подвал и подвели его к собаке. Он осмотрел собаку и сказал, что удивляется, как это она до сих пор жива. Он ска-зал, что очень сомневается, что эта собака выживет, а если вы-живет, что это просто будет чудо. Он дал нам лекарства, объяс-нил, что с ними делать, и ушел. На прощание он сказал нам, что если собака в ближайшие два-три дня не издохнет, то пусть кто-нибудь из нас ему об этом сообщит, он придет еще раз...

Она не сдохла в эти три дня. Через три дня собака уже под-нимала голову, когда кто-нибудь из нас входил в подвал, и пробовала даже махнуть хвостом при этом. Все соседи нашего двора посылали этой собаке остатки супа или бульона: собака больше ничего другого, кроме супа, есть не могла, потому что у нее была перебита челюсть. Три раза в день мы мазали ее раны лекарством, которое нам оставил доктор. Мы старались делать это очень осторожно, но все равно ей, кажется, было очень больно, потому что она начинала легонько повизгивать и норо-вила лизнуть руку.

На третий день пришел врач и страшно удивился, что наша собака осталась в живых. Он сказал, что мы молодцы и что теперь эта собака уже точно выживет. Он ушел, а мы стали ду-мать, как назовем эту собаку, когда она выздоровеет. Мы назы-вали различные клички, но всем ни одна не нравилась.

Мы спросили у Саидки, как она хочет, чтобы мы назвали нашу собаку.