Пурпур и яд   ::   Немировский Александр

Аннотация: Ареной действия романа является Черное море, или Понт Эвксинский, как его называли в древности. Царю Понта Митридату Евпатору удалось объединить в одно государство все народы, населявшие его берега. Это он был противником Рима и возглавил всех тех, кто не хотел примириться с римским господством. Имя Митридата до сих пор носит холм на берегу Керченского пролива, где он, потеряв надежду на продолжение войны с Римом, лишил себя жизни.

---------------------------------------------

Александр Немировский

Пурпур и яд

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПОСОЛ РИМА



Обитые гвоздями калиги мерно колотили по мозаичному полу. Они развязно шлепали по спинам нереид, пятнали воздушные хитоны амазонок.

Римлянин вышагивал так, словно находился у себя дома, на Марсовом поле. Гремели фалеры на выпяченной груди. Светлые, навыкате глаза устремлены в пространство. Что ему дворец Синопы? Что для него эти изнеженные, пахнущие благовониями азиаты? За ним на всем необозримом пространстве от Испании до Фракии стоят еще никем не побежденные легионы.

В двух шагах от трона посол остановился и резко запрокинул голову. В этой позе сквозило оскорбительное равнодушие, с каким владыки мира обращались со своими коронованными союзниками.

— Сенат и римский народ, — отчеканил посол, — желают здравствовать сиятельной Лаодике, а также сыну ее Митридату Евпатору! Да хранят к вам боги свое благоволение на вечные времена!

Он сделал паузу, чтобы перейти от приветствия, обычного в дипломатическом этикете, к сути дела.

— Нам поручено передать, что в твоих владениях скрывается опасный преступник по имени Моаферн. Вот его приметы. — Римлянин неторопливо развернул свиток и поднял его к лицу. — Роста выше среднего. Волосы с проседью. Брови сросшиеся. Нос прямой. Глаза синие…

Царица уронила голову на резную спинку трона. Смертельная бледность разлилась по ее лицу. В зале засуетились царские друзья и слуги. Над головой Лаодики затрепетали, как пестрые птицы, опахала.

Римлянин читал, закрытый свитком, как щитом. Слова его падали с размеренностью капель в водяных часах.

— Скрывшись из тюрьмы Эфеса, он прибыл в Гераклею. Оттуда рыбаки переправили его в Синопу. Преступник подлежит выдаче согласно нашему договору о вечном союзе и дружбе.

Закончив чтение, римлянин свернул свиток и на негнущихся ногах важно зашагал к выходу.

Едва стих стук его калиг, как из-за ближайшей колонны к трону скользнула фигура в длинном жреческом одеянии. В движениях человека было что-то от летучей мыши.

— Ариарат! Ариарат! — можно было уловить в испуганном шепоте.

Слуги и придворные торопливо покидали зал. Жрец поправил запрокинутую голову Лаодики и дотронулся до ее руки. При этом вся его фигура изогнулась и застыла в неестественно напряженной позе.

— Роста выше среднего. Глаза синие… — в беспамятстве шептала царица. — Можно ли это забыть? Полнеба охватила комета. Умер Аттал. Восстал Аристоник. Родился Митридат… Те же волосы и взгляд, сын Моаферна…

Лаодика очнулась. В глазах появился свет, и она стала различать предметы. И первое, что она увидела, это были вытянутые в напряженной улыбке губы Ариарата.

— Меня напугал посол. — Лаодика вытерла выступивший на лбу пот. — Словно обрушилась какая-то тяжесть. К горлу подступила дурнота, и веки сомкнулись. Кто этот римлянин?

— Маний Аквилий Младший, — ответил Ариарат.

Лицо царицы приобрело белизну мраморной колонны.

— Неужели у римлян одни Аквилий? — почти простонала она.

— У римлян много знатных родов! — воскликнул Ариарат. — Но в Азии, слава богам, свили гнездо Аквилий, римские орлы. У них могучие крылья, острое зрение. Им известно все!

Лаодика испуганно вскинула брови. Она не узнавала Ариарата.