Рассказы из сборника Как я сталкивался с приятелем   ::   Маршалл Алан

Убрать эти дипломы в рамке об окончании музыкальной школы, картину с черно-белой лошадью на фоне сверкающих молний, убрать маминых фарфоровых собачек с красными ушами, а вместо них повесить картины, изображающие эти, ну, знаете, расплавленные часы и все такое прочее.

Но манерный стиль Джорджа меня просто убивает.

- Чему должны служить эти портьеры? - спрашивает он.

- Мама! - истошно взываю я.

Она спешит из кухни.

- Он хотел спросить, куда повесить занавески, - объясняет мне мама.

- На окна, конечно, - говорю я. - Следующий вопрос, пожалуйста.

- Должен заметить, - продолжает Джордж, - что цветы, разумно размещенные на журнальном столике, будут очень удачно контрастировать со строгими линиями кресла, подчеркивая роль декоративных элементов в интерьере.

- Мама! - беспомощно взываю я.

- Он хочет сказать, мой мальчик, что ваза с цветком будет к месту на этом столике. Он считает, что это кресло неуютно.

- Мы будем изучать экспозицию цветов, - говорит Джордж. - Это даст нам ежедневную практику в смешении тонов и гармонически-контрастных форм.

- Он хочет сказать, что цветы всегда должны украшать комнату.

- Спасибо, мама, - отвечаю я рассеянно.

К этому времени я уже впадаю в полную прострацию.

- Мы купим холстину и придадим ей тон ржавчины, - заявляет Джордж.

- Мама, прошу тебя, - шепчу я.

- Он говорит, что купит холщовые мешки и выкрасит их в красный цвет, объясняет мама.

Если бы не она, мне бы ни за что не понять Джорджа.

Когда я вчера вечером пел в ванной комнате, Джордж крикнул мне через дверь:

- Какие прелестные рулады! Какие тонкие переходы от легато к крещендо!

Я постеснялся позвать маму в ванную и спросить у нее, что все это значит.

Хуже всего то, что уже все семейство начинает заражаться этой современной болезнью.

- Что ты делаешь, Джоан? - спросил я сестренку вчера вечером.

- Я работаю над предметами одежды, которые должны подчеркивать стройность фигуры и выделять ее достоинства, - ответила она.

- Она хочет сказать, - объяснила мама, - что шьет нижнюю юбку и брюки.

ТАК ЧТО ЖЕ Я ХОТЕЛ СКАЗАТЬ?

Перевод Н. Шерешевской

Вечно я забываю, что хотел сказать. В таких случаях у нас дома говорят, что я просто хотел соврать.

- Не скажешь - не соврешь, - говорят.

Но я уверен, что есть тысяча таких же, как я, честных людей, которых даже их близкие называют врунами только потому, что у них плохая память.

Подобная несправедливость и навела меня на мысль поставить ряд экспериментов, чтобы доказать, что человек, который забыл, что он хотел сказать, врать не собирался.

Первый эксперимент я проделал со своей матерью.

- Мама, давай поговорим о пингвинах, - сказал я как бы невзначай.

Почему я предложил поговорить именно о пингвинах? Да просто потому, что мама очень редко, вернее, даже никогда о них не говорит. Я был уверен, что она тут же забудет, что она хотела сказать о пингвинах, если она вообще что-нибудь хотела сказать, в чем я сомневаюсь.

- Я так мало о них знаю, мой милый! - говорит она.

- Ты забыла, что хотела про них сказать? - спрашиваю я.

- Да, - отвечает она. - Забыла.

- Подумай хорошенько, мама, - настаиваю я. - Постарайся вспомнить: ты хотела сказать правду или неправду?

- Зачем же я буду неправду говорить! - возражает она.

- Это все, что я хотел услышать, - говорю я и делаю пометку в моей записной книжке; с которой никогда не расстаюсь.

Затем я ставлю эксперимент над самим собой. В моей записной книжке я делаю запись: "Кто-то из наших чистит черные башмаки коричневой щеткой" - и тут же забываю про это. А когда вечером у нас заходит разговор о том, чья теперь очередь покупать ваксу для ботинок, я как бы ненароком замечаю, что хотел что-то сказать, да забыл.

- Постойте, что же я хотел вам сказать? - говорю я.

- Не скажешь - не соврешь, - говорят мне.

- А вот смотрите, - говорю я и с торжеством протягиваю мою записную книжку. - Хотел я соврать или не хотел? - И показываю запись.

- Не хотел, - отвечают.