Разорванный круг   ::   Попов Владимир Федорович

 - Мне кажется, мы стоим на более правильном пути, чем те, кто легко присваивает это звание и дискредитирует его.

Тем временем в зале поднимался шумок. Брянцев видел, что в президиум из ряда в ряд передавали какие-то фотографии. Передавали, предварительно просмотрев, и каждый, вручая фотографии впереди сидящему, искал Брянцева глазами. Удивление, смущение, гнев, иногда злорадство читал он на лицах, и постепенно любопытство сменилось у него тревогой. Наконец фотографии добрались до первого ряда, и человек, сидевший неподалеку от Карыгина, передал их в президиум.

У членов президиума тот же калейдоскоп выражений на лицах.

- Пусть Брянцев объяснит, что это значит! - потребовали с последнего ряда.

Поднялся Тулупов.

- У меня есть предложение, - сказал он, - самоотвод товарища Брянцева принять. Поручить заводскому партийному комитету разобраться в этой ерунде, - он указал на фотографии, лежавшие на столе.

- Пусть сейчас объяснит! - закричали в зале.

Брянцев встал, готовый выполнить это требование, но Тулупов остановил его.

- Товарищи, вы лучше других должны знать, что любые персональные дела прежде всего рассматриваются первичной партийной организацией. Что же мы будем устраивать тут спектакль?

Брянцев ловил на себе любопытные взгляды и ничего не понимал, кроме того, что ему нанесен удар. Но кем? Какой?

Когда счетная комиссия стала подсчитывать голоса, а участники партийной конференции смотрели кинофильм, Брянцев отыскал в фойе Тулупова. Секретарь райкома взял его под руку, и они долго ходили по коридорам Дворца культуры, отыскивая свободную комнату. Как на грех, в студии изобразительного искусства шли занятия, из-за двери другой комнаты доносилось нестройное пение, в спортзале было шумно. Наконец-таки нашли беспризорную комнатушку. Заперев дверь, Тулупов отдал Брянцеву фотографии.

- Для будущего семейного альбома, - мрачно пошутил он.

У входа в симферопольскую гостиницу он и Елена целуются. В ялтинском порту он преподносит Елене гладиолусы. Они с Еленой в ресторане. Под этой фотографией надпись: "Директор шинного завода испытывает свои шины". К фотографии прикреплено скрепкой письмо. Посмотрел первые строчки. "Родной мой, единственный, произошли большие события..." Заглянул в конец письма: "Несмотря ни на что, у меня такое чувство, будто я нашла дело по сердцу. "Не поздно ли?" - скажешь ты. По-моему, найти себя никогда не поздно".

- Ну? - спросил Тулупов.

Брянцев беспомощно развел руками.

- Вот что, Алексей Алексеевич, я вам мораль читать не собираюсь. В письмо я заглянул и понял, что, во-первых, это давно, во-вторых, - прочно. Ошибся?

- Нет...

- Что думаете делать?

Брянцев рассказал о семейных событиях. Помолчав, добавил:

- Жена скоро уедет, и, случись это позже, было б в пустой след.

- А теперь станут говорить, что жена ушла потому, что муж уличен в измене. И тут уж не переубедишь. Руководителю мало быть правым, надо еще и казаться правым.

- Все это верно, - согласился Брянцев. Сам он не подумал, что события могут повернуться так. - Но кто организовал слежку?

- Угадывается рука Карыгина. Знаете, что мне нефтяники сказали? У них фотографом работает племянник Карыгина Харахардин. Две недели назад он как взбесился. Дайте ему срочную командировку в Ялту собрать материалы об отдыхе курортников на взморье. Не дали. Так он за свой счет рванул.

- Хара-хар-дин? - Брянцев напряг память. - Стоп, стоп, знакомая фамилия. Так это он письмо умудрился получить для Карыгина. Все закономерно. Скорпионьи повадки.

Закурили. Кто-то рванул дверь, постучал, но они не отозвались.

- М-да, совсем измельчал Карыгин, - с брезгливой усмешкой проговорил Тулупов. - Любопытно получается. Умный, казалось бы, мужик, а совершенно потерял ощущение времени.