Розы в кредит   ::   Триоле Эльза

---------------------------------------------

Триоле Эльза

Розы в кредит



Эльза Триоле

РОЗЫ В КРЕДИТ

ПЕРЕВОД С ФРАНЦУЗСКОГО

ОТ АВТОРА

Эта книга - первая из цикла, названного автором "Нейлоновый век", наподобие века каменного, бронзового и т. д. Наше столетие колеблется между прошлым и будущим, между камнем и нейлоном: прошлое не отступает, будущее увлекает - так оно ведется испокон веков.

Человечество делает открытия, изобретает, творит, но отстает от собственных достижений. Скачок вперед, сделанный XX веком, так велик, что разрыв между прошлым и будущим в сознании людей ощущается, может быть, сильнее и больнее, чем в былые времена. Борьба между прошлым и будущим, как в большом, так и в малом - душераздирающа, смертельна.

"Розы в кредит" - книга о борьбе тупой мещанской пошлости с новым миром, где человек будет достоин самого себя. Это книга о трудной любви, и автор назвал ее романом. Одни называют ее сказкой, а другие былью. Пусть читатель сам судит - роман ли это, сказка или быль.

Эльза ТРИОЛЕ (КАГАН) (1896 - 1970), французская писательница русского происхождения, жена Луи АРАГОНА, младшая сестра Лили БРИК. Фамилия ТРИОЛЕ (по первому мужу - французскому офицеру) стала ее литературным псевдонимом.

Авторизованный перевод Т. Ивановой

Редактор Б. Розенцвейг

I

Разбитый мир

Был тот предвечерний, недобрый час, когда еще не наступила непроглядная тьма, но глаза заволакивает какая-то мутная пелена, а все вокруг становится обманчивым и неверным. Нависла холодная, сырая, ватная тишина. У проселочной дороги, накренившись к призрачной лачуге, стоял грузовик. Сумерки грязно расползлись по ухабистой дороге с непросыхающими лужами, окутали изгородь, в которой запутался густой кустарник, подобно седым волосам, застрявшим в зубцах гребенки. За изгородью всклокоченный цепной пес неопределенной породы волочил дребезжащую цепь, шерсть у него слиплась от грязи, столь здесь непролазной, что в ней увязли детский деревянный башмак, велосипедное колесо без шины, ведро, ночной горшок и еще какие-то предметы... Сама лачуга была похожа на старый ящик, наспех сколоченный из досок и планок. И странным казалось поблескивание уцелевших среди всеобщего разорения стекол темного окна. Давно пора было включить задние фары грузовика - он постепенно тонул в надвигающейся ночной тьме, но кабина была пуста. И только струйка дыма цвета сумерек, поднимавшаяся из трубы на заржавленной крыше лачуги, оживляла это безлюдье.

На повороте дороги со стороны шоссе показались шестеро ребятишек. Они говорили между собой шепотом:

"Еще не ушел..." - "Кто он, этот тип? Жди его тут, черт побери".- "Ты заметил номер грузовика?"- "Очень мне нужно".- "Что же теперь делать?"-"Не идти же обратно, потом все равно надо возвращаться".-"Заткнись!"-"Ну, а я пойду". Маленькая фигурка отделилась от группы ребят и повернула обратно. Пятеро остальных проскользнули за изгородь. Под навесом валялись дрова и вязанки хвороста - здесь можно было так спрятаться, что никто не увидит из окна дома. Собака попыталась, было залаять, получила пинок, унялась и начала облизывать ребятишек, гремя цепью по невидимым в темноте камням. Дети рядком молча уселись на бревне, как птицы на телеграфном проводе.

Было совсем темно, когда открылась дверь лачуги и кто-то, тяжело ступая, вышел и направился к грузовику. Зажглись фары. Они осветили каменистую, избитую дорогу в рытвинах, полных воды. Грузовик с грохотом снялся с места, увозя с собой огни задних фар, а ребятишки так и не успели разглядеть водителя. Тишина поглотила шум, как вода брошенный в нее камень. Ребятишки не шевелились.

Прошло еще сколько-то времени, наконец осветилось окно, и в дверях показалась мать - Мари Пенье, урожденная Венен.