Рубашка   ::   Гришковец Евгений

Об этом сообщил громкий женский голос. И я пошёл в зал прилёта. Там уже стояли люди, некоторые с цветами, некоторые с табличками, остальные безо всего. На одной табличке было написано «Max Ludvigson». Я подумал, если Макс это увидит — тут же подойдёт и скажет, что это он и есть. Но господин Людвигсон подошёл раньше, чем мой Макс. Этот господин оказался высоким, носатым и в зелёном пальто. От него веяло сильнейшей нездешней скукой. Потом из дверей повалили женщины и мужчины в больших меховых шапках. Наш рейс, догадался я. Макс появился последним.

Он был весь расстегнут, шапку и шарф нёс в руке. Расстёгнуты были пальто, пиджак и половина рубашки. Волосы торчали в разные стороны, лицо было несвежее, и на нём была дурацкая бородка и усики, которых раньше не было. Он засмеялся сразу, как только увидел меня. Засмеялся от радости. Боже мой, как бы я жил без Макса!

Мы обнялись крепко-крепко. Он смеялся. От него был сильный выхлоп перегара. Макс, конечно, пил во время полета. Он боится летать.

Мы долго не могли найти машину. Я, хоть убей, не мог вспомнить, как и где я её парковал. Я, конечно, подъехал к аэропорту и где-то оставил машину, иначе как бы я оказался в самом аэропорту. Но я не помнил этого. Я слишком сильно влюбился… Мы ходили вдоль рядов автомобилей, Макс всё время отставал, застегивался на ходу и беспрерывно чего-то говорил…

Я снова встретил Её месяц назад… Была вечеринка по случаю открытия большого косметического салона. Его сделали мои приятели-коллеги. Я пошел туда посмотреть на очередной типичный салон с набором типичных модных элементов. Я хотел прийти убедиться, что ничего интересного не получилось, поздравить приятелей с успехом и позлословить на их счёт с другими коллегами. Потом, на таких мероприятиях всегда много красивых женщин, всем скучно, и значит много разных возможностей. Я архитектор… То есть, я не государственный архитектор, который создаёт «застывшую музыку» и фиксирует эпоху… Я не влияю на изменение лица города… Я построил десяток загородных домов. За четыре из них мне совершенно не стыдно, а одним я просто горжусь. Как-то совпали мои взгляды и интересы с желанием заказчика…

И получилось. Этот дом был во многих архитектурных журналах. Другие тоже были ничего, но компромиссные, а стало быть, неинтересные.

Зато я освоил и переделал много первых этажей разных зданий. Я спроектировал и соорудил целый ряд магазинчиков, кафе (два кафе), и даже один фитнес-центр. Я не люблю это делать. Самое неприятное в такой работе — это понимание, а вернее сказать, точное знание, что то, что я теперь делаю — магазин или кафе — …вот этого скоро не будет. Имеется в виду, что через какое-то непродолжительное время какой-нибудь мой коллега, на том месте, где я строю сейчас кафе, будет планировать какую-нибудь парикмахерскую или салон оптики. Обязательно будет. Мне уже приходилось видеть, как ломали то, что я сделал всего несколько лет назад. Я не переживаю по этому поводу, просто неприятно.

Хотя, когда мы искали с Максом мою машину, мне было совершенно не до архитектуры. Если я даже не мог вспомнить, где и как я парковал машину, какая тут к чёрту архитектура.

У меня не «феррари» и не «порш». Все почему-то думают, что архитекторы — они такие-сякие. Есть и такие — это звезды, и уже непонятно, в каких космосах они находятся. Я с такими не знаком и тоже видел их только в журналах. Но это, по-моему, уже люди, которые ничего не строят, а только указывают пальцами некие направления. Им можно, им никто не скажет: «Не показывай пальцем, это нехорошо!» А я нет! Я хорошо знаю, какие новые строительные материалы поступают на рынок, где они дешевле. Я отлично умею материться, потому что строители это любят и других слов понимать не желают.