Шестой этаж пятиэтажного дома   ::   Анар

У нее был низкий и довольно приятный голос, и пела она всерьез - не мурлыча, не комкая слова, а с каким-то особенным потаенным смыслом.

- Хорошая песня, правда?- сказала она.

- Хороший голос,- ответил Заур, и она улыбнулась, отбросив волосы со лба.

- Сделай это еще раз,- попросил он.

- Что?

- Вот так же отбрось волосы.

Она улыбнулась, повторила жест, который нравился Зауру, и опять запела:

Отчего же тоска тебя гложет, отчего ты так грустен со мной? Или в августе сбыться не может, что сбывается ранней весной?

Отчего, а? Отчего?- сказала она вдруг, резко оборвав песню, взъерошила ему волосы и рассмеялась.- Отчего ты такой грустный со мной, а, Зауричек?

- Разве?- спросил Заур для того, чтобы как-то откликнуться.- Наверное, потому что скоро осень и мы сюда больше не придем.

- А помнишь, как мы приехали в первый раз?

- Конечно, помню, это же была наша первая ночь,- с иронической важностью сказал он.- Но это было не здесь, а вон там, за тем холмом, за скалами.

- Я знаю. И было это совсем недавно, а будто прошла целая вечность.

- Да, это было в начале лета. А теперь вот и лето кончается.

- Наше лето. Наше медовое лето. Можно так сказать? Медовое лето - как медовый месяц? Можно?

- Можно, наверное. Поехали?

- Поехали.

Он стал заводить мотор, а мотор что-то не заводился, и ^тогда она сказала:

- А знаешь, я ухожу с работы.

- Что?

- Ухожу с работы. Вернее, перехожу на другую.

Он даже заводить перестал.

- Уходишь? Куда, на какую другую?

- На телевидение. Можешь себе представить - диктором! Один мой друг устроил. Вернее, он как-то, много лет назад, посоветовал мне пойти туда, но тогда я почему-то пропустила это мимо ушей, а теперь вот вспомнила и позвонила ему... Он там работает, но я честно, благородно, без всяких хлопот с его стороны,- торопливо добавила она.- Меня даже экзаменовали, дали текст, я прочла и по-азербайджански и по-русски. Ну и внешне,- она улыбнулась,- вполне подошла. И даже один из главных там комплимент мне сделал: "И красива, и скромна, и, главное, телегенична, а это редкость".

Мотор наконец завелся, и они медленно поехали по песчаной дороге к шоссе. Заур думал о новости с недоумением и не мог понять, радует его это сообщение или огорчает. Он не знал причин ее решения, но предполагал, что оно так или иначе связано с их отношениями, сложившимися этим летом, и, следовательно, с ним самим. Это слегка тревожило, ибо решения, тем более столь кардинальные, накладывают долю ответственности на того, с кем они в той или иной степени связаны.

- Что же это ты вдруг решила?

Он знал, что ответ будет точным и определенным, без всяких попыток уйти от сути, и не ошибся.

- Из-за тебя,- сказала она.

- Из-за меня?

- Конечно. Мне было бы трудно видеть тебя каждый день, зная, что ты уже не мой.

"А разве я когда-нибудь был твой?"- чуть не брякнул он, но проглотил готовую было вырваться фразу и сказал то же самое по-другому:

- А что изменилось в наших отношениях?

Она беззвучно засмеялась, и Заур затылком почувствовал ее смех, а затем и увидел в зеркале, прежде чем Тахмина успела стереть его с лица.

- Неужели ты ничего не понимаешь, Зауричек?- сказала она.- Неужели не понимаешь, что это наша последняя встреча? Ну, скажем иначе, не последняя встреча, потому что мы, наверное, будем иногда сталкиваться - мир тесен, наш город тем более, а последнее, ну...- она опять усмехнулась и произнесла с ироническим пафосом:-...последнее свидание.

"Почему?"- хотелось спросить ему, но он смолчал, пытаясь найти ответ сам,ведь так часто она упрекала его в том, что он не тонок и не понимает настроений, связывающих мужчину и женщину или, наоборот, разлучающих. К тому экие очень он и огорчен был угрозой разрыва. Тогда он не понимал, что его равнодушие вызвано слишком частыми встречами и особенно опустошенностью после недавних ласк.