Собрание сочинений в 10 томах   ::   Толстой Алексей Николаевич

Поклонился гусляр до полу,

И пошел в студеную ночь,

От гостей, от чарки прочь,

И запел, заплакал по полю.

Звезды мои, звезды голубые,

Очи царь-девицы золотые…

Синее ты небо запрокинулось,

Песню мою смертную я кину ввысь…

Песню о царевне Самакан,

Запевай за мной, подхватывай, буран.



Лель



Опенками полно лукошко,

А масленик некуда деть;

На камне червивом морошка

Раскинула тонкую сеть.

И мох, голубой и пахучий,

Окутал поваленный пень;

Летают по хвое горючей

Кружками и светы и тень,

Шумят, вековечные, важно

И пихты, и сосны, и ель…

А в небе лазоревом бражно,

Хмельной, поднимается Лель. [21]

Вином одурманены, пчелы

В сырое дупло полегли.

И стрел его сладки уколы

В горячие груди земли.



Семик



Ох, кукуется кукушке в лесу!

Заплетите мне тяжелую косу;

Свейте, девушки, веночек невелик —

Ожила береза-древо на Семик. [22]

Ох, Семик, Семик, ты выгнал из бучил,

Водяниц с водою чистой разлучил [23]

И укрыл их во березовый венец.

Мы навесим много серег и колец:

Водяницы, молодицы,

Белы утицы,

Погадайте по венку,

Что бросаем на реку,

По воде венок плывет, [24]

Парень сокола зовет,

Принести велит венок

В златоверхий теремок.

Ой, родненьки!

Ой, красные!

Ой, страшно мне,

Молоденькой.



Додола



Над прохладною водою из криниц

Снимем платье с той, что краше всех девиц,

Тело нежное цветами опрядем,

По селениям Додолу [25] поведем,

Осыпаем всех прохожих ячменем,

Князя-солнце нашей девице найдем,

Вон по небу, светел силою и лих,

Ходит, саблею играет князь-жених…

Уж ты саблей тучу наполы руби,

В рог златой по горним долам затруби!

Воструби – зови, а мы к тебе идем,

Во цветах Додолу красную ведем…

На, возьми ее, ожги ее огнем…

Мы над нею ветви сению согнем.



Лесная дева



Хмар деревья кутает,

Мне дороги путает,

Вопит дикий кур.

Девушка весенняя!

Вот метнулась тень ее…

Кто там? Чур мне, чур!

В очи хвоей кинула

И в пещере сгинула…

А в сырую мглу

День пустил стрелу.



Плач



Ночь – глухая темь;

Всех дверей-то семь.

За дубовыми,

Медью кованными,

Бык сидит.

У семи дверей

Семиглавый змей.

На завалине —

Сером каменье —

Крепко спит.

Поднимает лик

Златорогий бык,

Разбегается,

Ударяется

Рогом в дверь.

Но тверды замки,

Не сломать доски.

Горе черное!

Дверь упорная!

Силен зверь.

Где же ты, меч-топор —

Кладенец [26] востер?

В море лоненном [27]

Похороненный

Синий меч!

Эх, найти бы мне

Острый меч на дне!

Змею старому,

Зверю хмарному

Главы ссечь.



За синими реками

Колыбельная



Похоронные плачи запевает

Вьюга над пустыней,

И по савану саван устилает,

Холодный и синий.

И тоскуют ослепшие деточки,

В волосиках снежных;

И ползут они с ветки на веточку —

Не жалко ей нежных.

Засыпает снегами колючими

Незрячие глазки;

И ныряют меж тучами-кручами

Голубые салазки.

И хоронятся зяблые трупики —

Ни счету, ни краю…

…Не кричи, я баюкаю, глупенький!

Ой, баюшки-баю.



Во дни кометы



Помоги нам, Пресветлая Троица!

Вся Москва-река трупами кроется…

За стенами, у места у Лобного,

Залегло годуновское логово.

Бирюки от безлюдья и голода

Завывают у Белого города;

Опускаются тучи к Московию,

Проливаются серой да кровию;

Засеваются нивы под хлябями,

Черепами, суставами рабьими;

Загудело по селам и по степи

От железной, невидимой поступи;

Расступилось нагорье Печерское,

Породились зародыши мерзкие…

И бежала в леса буераками

От сохи черносошная земщина…

И поднялась на небе, от Кракова,

Огнехвостая, мертвая женщина.