Святая Эвита   ::   Мартинес Томас Элой

В одиннадцать вечера в понедельник Нил Армстронг ступил на луну и произнес риторическую фразу, которую он долго репетировал: «That's one small step for man» [136] . Картинка телевизора застыла на следе одного, левого, башмака в серой пыли.

— Как странно, столько черных пятен, — сказал Полковник. — Возможно, там есть мухи.

— Там ничего нет, — сказал Сифуэнтес. — Там нет жизни.

— Там есть мухи, бабочки, личинки жуков, — настаивал Полковник. — Посмотри-ка на экран. Они там повсюду.

— Откуда им там быть, Моори? Это все можжевеловая, которую ты выпил. Прекрати это дело. Я не хочу, чтобы мы снова оказались в госпитале.

Армстронг перепрыгивал от одного кратера к другому и внезапно исчез с небольшой лопатой за горизонтом. Он сказал, или Полковнику это послышалось: «Когда я вхожу в тень, я не вижу, что делаю. Тащи сюда машину, Базз. Принеси сюда машину».

— Они будут работать с машинами, — сказал Полковник.

— Об этом было в газетах, — зевая, сказал Сифуэнтес. — Будут копать. Им надо собрать немного камней.

Армстронг и его товарищ по имени Базз, казалось, летали над этой мягкой мертвой почвой. Они приподнимали крылатые руки и парили над хрупкими горными цепями и бесстрастными морями. Камера потеряла их из виду, а когда к ним возвратилась, они летели вместе, держа за ручки металлический ящик неопределенных очертаний.

— Погляди на этот ящик, — сказал Полковник. — Это гроб.

— Это инструменты, — поправил его Сифуэнтес. — Вот увидишь, когда они начнут работать.

Но камера оторвалась от астронавтов как раз в тот момент, когда они наклонились над чем-то похожим на рытвину или трещину, и занялась другими видами. На гнетуще белой поверхности виднелись кольца, вмятины, охапки перьев, сталактиты, солнечные пятна. Потом пространством завладела неуязвимая тишина, пока не появился снова профиль копающего одинокого Армстронга.

— Ты видел это? — спросил Полковник. Он стоял выпрямившись, приставив козырьком ко лбу руку, бледный от отраженного, льющегося с экрана света.

— Что? — устало спросил Сифуэнтес.

— Она там, у них.

— Это флаг, — сказал Сифуэнтес. — Они водрузили флаг.

— Ты не понял?

— Спокойно, Моори, — сказал Сифуэнтес, беря его за руку. — Ничего не происходит.

— Как это — не происходит? Они Ее похитили, Сифуэнтес! Они хоронят Ее на луне!

«Теперь вы можете видеть флаг, — объявил управляющий полетом в Хьюстоне. — Now you can see the flag. Красиво, не правда ли?»

— Да, Она красивая, — сказал Полковник. — Она самая красивая в этом мире. — Он рухнул на софу и принялся безутешно повторять сотни раз открытие, которое уничтожило все, что ему оставалось в жизни. — Это Она. Эти сукины дети похоронили Ее на луне.



16. «МНЕ НАДО НАПИСАТЬ ЕЩЕ РАЗ»

История может увести нас в любую сторону при условии, что мы оторвемся от нее.



Клод Леви-Стросс. «Мысль дикаря»



(Из выступления в книге «Мое послание»)

В конце июня 1989 года, измученный депрессией, я слег в постель, твердо решив не вставать, пока уныние не пройдет само по себе. Так я провел довольно много времени. Одиночество обволакивало меня будто кокон. В какую-то пятницу, незадолго до полуночи, зазвонил телефон. От неожиданности или от сонного оцепенения я помедлил взять трубку.

— Чего вы хотите? — спросил я.

— Мы — ничего, — ответил резкий, властный голос. — Разве не вы старались что-то разузнать? Наконец мы собрались все вместе и можем с вами поговорить.

— Я не хочу ни с кем говорить, — сказал я. — Вы ошиблись номером.

Я едва не повесил трубку. Голос меня остановил.

— Это Томас Элой?

Меня так называют очень немногие — только близкие друзья по изгнанию, а также иногда мои дети.

— Это я, — сказал я. — Но я никого не хочу видеть.

— Вы хотели писать об Эвите.

— Это было давно.