Сын империи :: Юрьенен Сергей
Страница: 9 из 53 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕЗолото моих опавших вёсен 10.08.10 - 15:06 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Кто ее возьмет? Она, конечно, красивая, но двое ртов при ней любого мужика отпугнут.
- А зачем он ей, мужик? - Затем!.. Тебя в баню водить. Когда ты разбираться начнешь, что к чему в этой жизни проклятой. Не замерз еще? - Нет. - А я уже в статую превратилась. Пусть меня на постамент поставят в Летнем саду. - В Летнем саду статуи голые. - Да, - сказала Августа, - но даже их на зиму досками забивают. Иначе и они бы околели. Мы оживаем уже внутри. Стоя на лестнице, мы подпираем стену. Когда сверху спускаются уже вымывшиеся женщины, очередь спрашивает: - Какой там нынче парок? - Ох, злющий! - с удовольствием отвечают женщины, и очередь начинает переживать, что, когда наконец достоится, пар подобреет, вода остынет, а веники березовые кончатся. А не кончатся, так все густые разберут, а нам достанутся одни куцые. Я сначала волнуюсь вместе с очередью, но потом начинаю засыпать, и все становится безразлично. На каждой ступеньке стоишь так долго, что от тусклого света глаза сами слипаются, а от говора вокруг в голове сладко вязнет... Но как только я засыпаю, Августа поддает мне сзади, чтобы не зевал и скорее занимал освободившуюся выше ступеньку. Я перелезаю выше, и глаза снова закрываются. Первый марш. А потом - площадка. Второй... И вот, наконец! Впуская нас, туго открывается на пружине пухлая дверь, и мы окутываемся призрачным туманом предбанника. Как на вокзале здесь - ряды лавок, но только они белые и не скользкие, а приятно шершавые.. Слева и справа у лавки по шкафчику, а на спинке - посредине - овальное зеркало. Дежурит сегодня здесь банщик Одоевский. Высокий надменный старик с красивой серебряной бородой и репутацией человека справедливого и честного. Банщик Одоевский запирает за нами шкафчики с нашей одеждой, потом он достает из кармана халата два алюминиевых номерка и наделяет маму и Августу - голых. Симпатизируя нам, банщик выдает номерки со шнурками, и не с короткими, которые пришлось бы привязывать к лодыжке или запястью, а с длинными. Есть номерки без шнурков, которые как-то уже отвязались и смылись. Невезучие женщины, которым такие достаются, все время держат их в кулаке, а моются одной рукой. И это не мытье, а мука. Но что им делать, бедным? Номерок ни в коем случае нельзя терять. Потому что та, кто его найдет, откроет шкафчик и украдет твою одежду, а ты так и останешься, распаренная, - рыдая в голос и мочалкой прижимаясь. Видел я уже одну такую - раззяву. - Спасибо, князь! - Говорит мама. - Да ради Бога, - говорит банщик. - Сейчас я вам шаечку... - Разве он князь? - Говорит Августа. - Самый натуральный. - А чего он тогда тут делает? - "Интернационал" учила? Кто был ничем, тот станет всем, - говорит мама. И наоборот. На манер крестов нательных надевают они на себя номерки, пробуя на прочность, потом мама пробует у Августы, не доверяя ей, которая оглядывается на банщика Одоевского: - С такой внешностью ему бы на "Ленфильме" сниматься. - Все о внешности думаешь... Банщик приносит тазик из оцинкованной жести, который в бане называется почему-то "шайкой". Мама берет шайку за уши, и Августа отворяет перед ней мокрую дверь. Мы окунаемся в туман - такой жаркий, что меня пробирает озноб. Внутри гулко, толкотно, а пол такой скользкий, что еще опасней, чем лед. Я осторожно следую в туман за тощим и пятнистым от синяков задом Августы, а в руках у меня мой Мамонт, который раньше пищал, но потом пищалка выпала. Зато теперь в Мамонта можно вливать воду и - как бы он писает - пускать струю. Мы подходим к страшным кранам. Из одного на мокрый камень бежит холодная вода, а из другого с шипением сочится пар - там кипяток. Мама отворачивает этот кран, наполняет шайку кипятком и с криком "Берегись!" широко окатывает каменную плоскость скамьи. Я отбегаю, но брызги успевают ошпарить ноги. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|