Там, вдали   ::   Шукшин Василий

-- Неужели не стыдно так жить? -- спросил Петр. -- Или тут уж про совесть говорить не приходится?

Девица посмотрела на него, как на стенку, безучастно.

-- Думаешь, Ольга тебя любит? -- спросила. Улыбну-лась -- губы припухшие, чувственные; осоловелые глаза по-ражают покоем и покорностью. Красивая вообще-то. -- Можешь не волноваться -- не любит.

-- Заразы вы! -- с дрожью в голосе громко сказал Ивлев. Сорвался с места, заходил по комнате. -- Поганки на зем-ле, вот вы кто! -- остановился перед девицей, стиснул ку-лаки в карманах, чтобы унять дрожь. -- Шелк натянула! Но-гами дрыгать научилась?.. -- дрожь не унималась; Ивлев побледнел от ярости и обиды, но слов -- убийственных, ра-зящих -- не находил. -- Что поняли в жизни?.. Жрать! Пить! Ложиться под кого попало!.. Сволочи, -- он сразу устал -- понял: ничего не доказать.

Девица презрительно смотрела на него. Усмехнулась.

-- Ольгу не лапайте! -- опять взвился Ивлев. -- Она вам не пара! Я вас отважу от нее.

-- Посмотрим.

-- Я вас каленым железом выжгу из города. Вы же воруе-те, гады, я же знаю. Эти, мордастые, воруют, а вы сбываете. Скоро эта лавочка закроется.

-- Сколько времени сейчас? -- спросила девица.

-- Не знаю. Утро, -- Ивлев кивнул на окно -- на улице светало.

-- Ольга с ними ушла?

Петр не ответил, взял свою рюмку, выпил. Напомнили об Ольге, и опять заныла душа.

Девица поднялась, поправила волосы, нашла на крова-ти свою шляпку, плащ... Остановилась на пороге перед тем, как выйти.

-- Насчет лавочки... -- это доказать надо, а то...

-- А то что?

-- Ничего. Нечего зря на людей говорить.

-- А я не говорю на людей, я на паразитов говорю.

-- Вот так. А то быстро заткнут рот.

-- Иди отсюда, -- негромко, сквозь зубы сказал Ивлев. -- Пошла -- иди.

Девица ушла.

Ольга пришла на другой день к вечеру.

Петр прибрал в комнатах, перемыл посуду, выветрил тяжкий запах попойки... Сидел у окна, положив подбородок на кулаки, смотрел на улицу -ждал жену. Он ждал ее весь день. Утром сходил на стройку, отпросился у бригадира, пришел и сел ждать.

Ольга вошла тихонько... Дверь на улицу была откры-та. Петр не слышал, как она вошла Она кашлянула. Петр вздрогнул, оглянулся... С минуту, наверно, смотрели друг на друга.

-- Ну? -- спросил Петр.

-- Что?

-- Нагулялась?

Он встал, подошел к жене, взял в руки ее голову, жадно поцеловал в мягкие губы... Она стояла покорная, смотрела на мужа с вялым любопытством.

-- Где была-то?

-- Там, -- кивнула она. -- Петя... Мне почему-то страш-но жить. Не страшно, а тяжело как-то.

-- Устала просто. Это -- психика, -- авторитетно сказал Ивлев. -- Надо отдохнуть, и все пройдет.

-- Как отдохнуть?

-- Так. Спокойно пожить, не дергаться, не беситься до утра.

-- Спокойно -- значит, скучно. Не хочу.

-- Сядем потолкуем, -- предложил Петр. -- Поесть хо-чешь?

-- Петя, ты, наверно, хороший парень, тебе, наверно, нужна хорошая жена...

-- Перестань, завела панихиду какую-то. Сядь, -- Ивлев посадил ее на кровать, а сам стал ходить. -- Ты малость не так начала жить, -- заговорил он уверенно. -- Я тебя хоро-шо понимаю. Бывает так: идешь где-нибудь -- в лесу или в поле, доходишь до такого места, где дорога расходится на две. А места незнакомые. По какой идти -- неизвестно. А идти надо. И до того тяжело это -- выбирать, аж сердце за-болит. И потом, когда уж идешь, и то болит. Думаешь: "А правильно? Может, не сюда надо было?" Так и в жизни, по-моему, надо дорогу знать...

-- Ты знаешь?

-- Я?.. -- Петр никогда не думал так о себе: знает он или не знает. -Я одно знаю: ты поворачиваешь не туда.

-- Господи, какой умница: туда, не туда... А куда надо, скажи? -- Ольга прилегла на подушку, закрыла глаза.

Петр минуты две ходил по комнате, молчал. Собирался с мыслями. Он понимал, что разговор важный.

-- Эти... друзья твои... я их не виню, -- осторожно загово-рил он.