Таверна трех обезьян   ::   Бас Хуан

В прямоугольном глухом ящике, не длиннее скрипичного футляра и высотой около двадцати сантиметров, сидели две ярко-зеленые змейки, название которых я не разобрал; яд их был смертелен и убивал очень быстро. В клетке с двух противоположных сторон имелись щели, прикрытые пленкой. А суть пари заключалась в следующем: каждый из участников засовывал руку в одно из отверстий и вслепую, неподвижно и терпеливо ждал укуса. Заклад в тысячу долларов выигрывал не тот, кого змея не укусит, а тот, кто первый станет жертвой рептилии — в случае, если змеи искусают обоих. Игра не выглядела самоубийством, мафиози выставил на стол небольшой пузырек с бесцветной жидкостью-противоядием, которое обезвреживало действие смертельного укуса…

Нетривиальный способ попытать счастья мне понравился, и я согласился. Но мафиози предложил, чтобы не мы, а наши женщины просунули руки в клетку со змеями"Я отказался. Однако героин заговорил устами Марианы, и она непременно захотела попробовать. Мне стало не по себе; в тот миг я осознал — я люблю ее и боюсь ужасно, что с ней случится какое-нибудь несчастье. Прежде я не знал подобных чувств. Мариана была всего лишь легкомысленным существом двадцати трех лет, но она обладала чем-то таким, что покорило меня навсегда, и только с ней я понял значение слова «нежность»… Я настойчиво упрашивал Мариану отступиться, но она не обратила внимания на мои уговоры.

Обе женщины, сев лицом к лицу, одновременно протиснули руки в клетку, а мы с мафиози передали заклад в две тысячи долларов выбранному нами арбитру. Китаянка была маленькой некрасивой женщиной лет сорока с застывшим печальным выражением на грубо накрашенном лице. Мариана храбрилась, нервно шутила и подбадривала змей, побуждая их к действию… Когда я громко начал рассуждать о том, что лишняя тысяча долларов придется нам весьма кстати, ее лицо исказила гримаса мучительной боли, девушка пронзительно вскрикнула… Мариана выдернула руку из ящика: на тыльной стороне отчетливо виднелись две крошечные ранки. Я быстро дал ей флакон с противоядием, которое она выпила залпом. Арбитр вручил мне две тысячи долларов; мафиози не возражал и, странно, несмотря на проигрыш даже казался довольным. Китаянка, в свою очередь, неспешно извлекла руку из клетки: вторая змея тоже не дремала, о чем свидетельствовали две точечные ранки на ее руке. Замороженное лицо ни на секунду не меняло своего выражения, и было невозможно понять, когда именно ее укусили… Но ей не дали противоядия… В этот момент Мариана сказала, что по вкусу напиток похож на обычную воду, что у нее кружится голова и трудно дышать…

Я все понял слишком поздно. На китаянку змеиный яд не действовал; возможно, она принимала его в течение долгого времени, постепенно увеличивая дозу, пока не выработался иммунитет. Никакого противоядия не существовало, и вся игра оказалась ничем иным, как изощренным способом убийства с материальной компенсацией. Позднее я узнал, что китаец был богатейшим наркодельцом и мог позволить себе заплатить тысячу долларов всякий раз, когда ему приходила охота поразвлечься. Выбегая из притона с Марианой на руках, я видел, как он улыбался…

Она умерла в такси на пути в больницу в мучительной агонии.

Чудовищная история перевернула мне душу и заставила измениться. Игра со смертью стоила жизни единственной женщине, которую я любил, и мне некого было винить, кроме самого себя. Ни при каком раскладе я не желал снова ставить на кон ни свою жизнь, ни чужую.

Я вернулся в Эдинбург и безвыездно прожил там два года, занявшись сочинением претенциозных мемуаров — в двадцать девять лет! — книги, которую я, вероятно, никогда не опубликую. За два года я ни разу не сел за покерный стол в «Последней капле».