Тень и источник   ::   Гергенрёдер Игорь

Расположение Ульяны проистекает не оттого, что она питает иллюзии насчёт его нынешней значимости. Она почувствовала его дарование, он её заинтересовал (что в том невероятного?), и ей, естественно, хотелось бы услышать похвалу её пробе пера.

Договорились, что он зайдёт к ней на работу за рукописью (с нею она передала листок: номера домашнего телефона и мобильника). История любви была описана почти без стилистических огрехов - и без единого нового штришка. Молодая москвичка и немец; прилетевший в Москву, он выказал отменные манеры, предупредительность, а у себя дома в Германии обратился в скареду, замучил жену придирками: не надо мыть голову под душем! надо заткнуть умывальную раковину, наполнить её водой и там мыть голову.

Сколько раз было читано об этом!.. Что сказал бы Вольфганг Тик и о заезженном немце, и о столь же изморённой авторами россиянке, которая горючими слезами плачет по покинутой родине… Звоним Ульяне: прочитал! (произнесено в порыве). О ностальгии столько написано, но вы сумели передать по-своему - трогательно-трогательно! пронзительно. У вас талант! «Вы мне льстите», - говорит она приглушённо и жалобно-доверчиво. «Не страдаю привычкой - так дёшево угождать. Вы нашли свежие детали…» Разговор в том же духе на добрые полчаса. Назавтра она позвонила, потом он ей. Они побывали на гала-концерте в Русском доме, затем в баре он пристукнул стаканом о её стакан:

- За вашу удавшуюся новеллу!

Она щекотнула его взглядом:

- Приглашение к брудершафту?

Свободная женщина не прочь завести интрижку. Наверняка у неё кто-то есть, но и он волнует её. Подобное видишь едва ли не в каждом фильме, оно нормально. «Ты догадлива…» - проговорил он с плотским восхищением, она не отвела глаз: будем проще, okay? Он охотно кивнул. Было очевидно - ей понятно (может, и слыхала от кого-нибудь), что он женат, но необходимо самому подать факт. «У меня и у жены - у каждого своя жизнь, здесь для этого есть возможности; толерантность - прекрасная позиция!..» Ульяна ответила полуулыбкой, потягивая коктейль.

Они перезванивались перед сном, ворковали, хихикали. Слотов пригласил её в ресторан, и там на его комплименты (стал уже повторяться) она сказала: «Я не девочка, я вижу… у тебя сильное чувство. Мне нравится». Блаженство! Взгляд, голос выразили страстное обожание: «Яночка… Ничего, что я так назвал?» - «Ну не Уля же», - сказала она, удостоверив, что он не оказался оригиналом. Попросила: расскажи о литературной ассоциации. Кого туда принимают? только профессионалов? Он внутренне рассмеялся. Тщеславие авторов-начинашек - уж чего привычнее! «Нужно иметь публикации, хотя бы одну. Но если думаешь, что членство что-то даст… Для издателей наша ассоциация - пустой звук». Я хочу быть своей среди литераторов, произнесла она с капризной ноткой, вот! «Сделаем, - заверил он, приветствуя слабость, которая крепче привяжет к нему эту женщину. - Для начала я тебя представлю собранию, они захотят, чтобы ты им почитала, и твою вещь распушат и охаят. У нас это любят».

- Постоишь за меня! - сказала она игриво-требовательно, любуясь его готовностью.

Кельнер принёс смену блюд, выпили вина. Ульяна сообщила:

- Один мужик просит с тобой его познакомить. Твой рассказ расхваливает до небес.

Что за мужик? Из посольства. Работает при атташе культуры. Они проводят исследование, как эмигранты - бывшие работники культуры - осваиваются в чужой стране. Кто продолжает заниматься тем, что делал? кто ищет возможность… Почему к ней обратился? Он курирует общество «Беседа», спросил, не знаю ли я тебя. Я сказала: ну, конечно! В глазах Слотова вопрос о её отношениях с упомянутым субъектом. «Хорошо, я с ним познакомлюсь. Но не в ближайшее время. Сейчас я глух ко всему, кроме…» Она никак не показала, что поняла. Поболтали о литературе.