Тени   ::   Короленко Владимир Галактионович

Но, спустя немного, Елпидий заговорил первый:

- Что же ты смолк, добрый Сократ?

- Друг, не ты ли сам настойчиво просил об этом?

- Я не горд и умею относиться снисходительно к людям хуже меня. Оставим ссору!

- Я не ссорился с тобою, друг Елпидий, и, поверь, не хотел сказать тебе ничего неприятного. Я привык только познавать вещи посредством сравнения. Мне неясно мое положение. Свое ты считаешь лучшим, и я был бы рад узнать почему. В свою очередь и тебе, быть может, не лишне было бы узнать истину, какова бы она ни была.

- Ну-ну, оставим это!.. Скажи, ты не боишься?

- Не думаю, чтобы чувство, которое я теперь испытываю, следовало назвать страхом. - А я чувствую именно страх, хотя, сказать по правде, у меня меньше поводов к ссоре с богами, чем у тебя. Не кажется ли тебе, однако, что, оставляя нас здесь, на волю хаоса и собственных усилий, боги обманули наши ожидания?

- Это зависит от того, каковы были ожидания... Чего же ты ждал от богов, друг Елпидий?

- Чего ждал, чего ждал!.. Странные вопросы предлагаешь ты, Сократ!.. Если человек приносит в течение своей жизни жертвы, умирает в благочестии своею смертию, если его хоронят со всеми обрядами, то можно бы, кажется, послать кого-нибудь ему навстречу... Если уж Гермес занят чем-нибудь более важным,- то хоть какого-нибудь из незначительных богов, для указания пути... Правда, совесть указывает мне на одно обстоятельство... Видишь ли: много раз обещал я Гермесу тельцов, прося удачи в торговле кожами, и...

- Удачи тебе не было?

- Удача была, добрый Сократ, но...

- Понимаю,- не оказалось теленка.

- Ах, Сократ, ну, могло ли не быть какого-нибудь теленка у богатого кожевника?

- Теперь я понимаю: была и удача, и теленок, но ты оставлял их себе, Герму же не досталось ничего.

- Ты умный человек, я это говорил много раз... Увы, свои обеты я исполнял не более трех раз из десяти и с другими богами поступал не лучше, чем с Гермесом. Если и с тобой, как я думаю, случалось что-либо подобное, то не в этом ли причина, что мы теперь оставлены оба?.. Правда, я приказал Лариссе принести после моей смерти целую гекатомбу... {Прим. стр. 341}

- Но ведь это уже Ларисса, друг Елпидий, а обещание дано тобою.

- Это правда, это правда... Ну, а ты, добрый Сократ? Неужели ты, безбожник, поступал в отношении богов лучше меня, богобоязненного кожевника?

- Друг! не знаю, лучше ли я поступал или хуже. Прежде я приносил жертвы, не давая обетов, а в последние годы я не давал ни тельцов, ни обещаний...

- Как, несчастный, ни одного теленка?

- Да, друг, если бы Герму пришлось питаться одними моими приношениями, боюсь, он бы сильно отощал...

- Понимаю! Ты не занимался торговлей скотом и приносил ему от предметов другого промысла. Может быть, мину, другую из платы твоих учеников?

- Друг, ты знаешь, что я не брал платы с учеников, а промысла едва хватало на собственное прокормление. Если бы боги рассчитывали на остатки от моей суровой трапезы, они сильно обманулись бы в расчетах.

- О нечестивец! Перед тобой и я могу похвалиться святостью. Посмотрите, боги, на этого человека! Правда, я иногда обманывал вас, но порой все-таки делился с вами излишками удачной торговли. Дает много дающий что-нибудь в сравнении с нечестивцем, который не дает ничего! Знаешь что: ступай себе один. Боюсь, как бы общество подобного тебе безбожника не повредило мне во мнении богов.

- Как хочешь, добрый Елпидий. Клянусь собакой, никто не должен насильно навязывать свое общество другим. Отпусти полу моего плаща и прощай. Я пойду один.

И Сократ пошел вперед, все так же твердо, хотя и исследуя на каждом шагу почву. Но Елпидий тотчас же закричал ему вслед:

- Погоди, погоди, мой добрый согражданин, и не оставляй афинянина одного в таком ужасном месте! Я только пошутил, прими мои слова в шутку и перестань торопиться. Я удивляюсь, как можешь ты видеть что-нибудь в такой кромешной тьме.

- Друг, я приучил свои глаза.

- Это хорошо.