Тойбеле и ее демон   ::   Зингер Исаак Башевис

Но как бы то ни было, они предлагали невест из дурных семейств или же разведенных и вдов, поскольку помощник учителя не имеет достатка, а Алхонон сверх того прослыл за никуда не годного человека. Изобретая различные предлоги, он увертывался, как мог: одна невеста была уродлива, следующая неряшлива, ну а предлагали еще, так она имела длинный язык. Свахи недоумевали: «Как может он, зарабатывающий девять грошей в неделю, выбирать? Да и сколько можно оставаться одному?» Но к свадебному венцу никого не поведешь насильно.

В лохмотьях, с рыжей всклокоченной бородой и в помятой рубахе, высокий и тощий, с крупным прыгающим кадыком Алхонон слонялся по городу и все ждал, когда свадебный шут реб Зекеле наконец-то умрет, и он займет его место. Однако реб Зекеле не торопился: как и в молодости он был неистощим на остроты и веселил на свадьбах. Алхонон попытался открыть собственный хедер и преподавать, но отцы семейств не захотели отдать туда своих отпрысков. Он продолжал оставаться всего лишь помощником учителя: утром отводил мальчиков в хедер, а вечером приводил обратно домой. Днем он сидел во внутреннем дворике учителя реб Итхеле, выстругивал указки, вылепливал фигурки из глины или вырезал из бумаги украшения, которое потом использовались только раз в год, в Шавуот.

Недалеко от лавки Тойбеле был колодец, и Алхонон приходил сюда по много раз в день, чтобы набрать ведро воды или напиться. Он улучал момент и быстро окидывал Тойбеле взглядом, а она, видя, как он всякий раз проливал воду себе на бороду, жалела его: «Почему этот человек слоняется повсюду один одинешенек?» «Тойбеле, Тойбеле, если бы ты только знала!» – повторял про себя Алхонон.

Он жил в мансарде в доме полуслепой и тугой на ухо старухи-вдовы. Разведя детей по домам, помощник учителя торопливо произносил молитву и ложился спать, и старая карга по поводу и без повода не упускала случая поворчать, что он не ходит в синагогу как это подобает еврею. Вдобавок ей стало казаться, что в середине ночи Алхонон поднимается и куда-то уходит. Бедный помощник учителя поспешил уверить старуху, что такого быть не могло: ей все померещилось, мало ли что причудится ночью. Но нужно ли говорить, что от сплетен и домыслов в городишке это, разумеется, не спасло? Женщины, которые по вечерам собирались на лавочках, штопали носки и перемывали косточки, распустили слух, что Алхонон оборотень и после полуночи превращается в зверя. Слух рос, и уже другие божились, что помощник учителя сошелся с суккубом. «А если это не так, то с какой стати он остается холостяком?» – спрашивали они всякого, кто им вздумал перечить. Богатые люди перестали доверять ему своих детей. Теперь он сопровождал детей бедняков, и редко в какой день ему удавалось поесть горячей еды, не довольствуясь одними лишь сухими корками.

Алхонон сильно похудел и осунулся, но это не отразилось на присущей ему проворности, а когда он отмерял улицу гигантскими шагами своих длинных ног, то впору было забыть о печальном – так он бывал похож на циркача на ходулях. А еще казалось, что он не может утолить жажду, потому что слишком часто его видели у колодца. Только иной раз Алхонон поможет крестьянину или работнику напоить лошадь, а сам напиться воды – забудет. Однажды Тойбеле, невольно став причиной всему этому, заметила, как потрепан и выношен кафтан Алхонона, и позвала его в свою лавку. Он бросил на нее испуганный взгляд, побледнел, и все же последовал приглашению.

– Я вижу, что твоя одежда уже никуда не годится, – напрямик начала она, – и могу ссудить тебе несколько ярдов материи. Ты можешь выплачивать долг понемногу.

– Нет.

– Но почему нет!? – изумилась Тойбеле. – Если у тебя не окажется денег, я не стану их требовать. Плати, когда сможешь.