В день плюща   ::   Джойс Джеймс

 — Неужели наш расщедрился?

— Ну конечно! Лайонс первым долгом почуял выпивку! — сказал со смехом мистер О'Коннор.

— Так-то вы обходите избирателей? — сказал мистер Лайонс. — А мы-то с Крофтоном бегаем за голосами по холоду, под дождем!

— Ах, чтоб вас! — сказал мистер Хенчи. — Да я в пять минут соберу больше голосов, чем вы вдвоем за неделю.

— Откупорь две бутылки портера, Джек, — сказал мистер О'Коннор.

— Как же я откупорю, — сказал старик, — когда штопора нет?

— Стойте, стойте! — крикнул мистер Хенчи, вскакивая с места. — Видали вы такой фокус?

Он взял две бутылки со стола и поставил на каминную решетку. Потом снова сел перед камином и отпил глоток из своей бутылки. Мистер Лайонс сел на край стола, сдвинул шляпу на затылок и начал болтать ногами.

— Которая бутылка моя? — спросил он.

— Вот эта, старина, — сказал мистер Хенчи.

Мистер Крофтон, усевшись на ящик, не сводил глаз со второй бутылки на решетке. Он молчал по двум причинам. Первая причина, сама по себе достаточно веская, была та, что ему нечего было сказать; вторая причина была та, что он считал своих собеседников ниже себя. Раньше он собирал голоса для Уилкинса, но когда консерваторы сняли своего кандидата и, выбирая меньшее из двух зол, отдали свои голоса кандидату националистов [10] , его пригласили работать для мистера Тирни.

Через несколько минут послышалось робкое «пок» — из бутылки мистера Лайонса вылетела пробка. Мистер Лайонс соскочил со стола, подошел к камину, взял бутылку и вернулся к столу.

— Я как раз говорил, Крофтон, — сказал мистер Хенчи, — что мы с вами сегодня собрали порядочно голосов.

— Кого вы завербовали? — спросил мистер Лайонс.

— Ну, во-первых, я завербовал Паркса, во-вторых, я завербовал Аткинсона, и я завербовал еще Уорда с Даусон-Стрит. Замечательный старик, настоящий джентльмен, старый консерватор. «Да ведь ваш кандидат — националист», — говорит он. «Он уважаемый человек, — говорю я. — Стоит за все, что может быть полезно нашей стране. Налоги большие платит, — говорю я. — У него дома, в центре города, три конторы, и в его интересах, чтобы налоги понизились. Это видный и всеми уважаемый гражданин, — говорю я, — попечитель совета бедных, не принадлежит ни к какой партии — ни к хорошей, ни к дурной, ни к посредственной». Вот как с ними надо разговаривать.

— А как насчет адреса королю? — сказал мистер Лайонс, выпив портер и причмокнув губами.

— Вот что я вам скажу, — начал мистер Хенчи, — и это серьезно, нашей стране нужен капитал, как я уже говорил старому Уорду. Приезд короля означает приток денег в нашу страну. Гражданам Дублина это пойдет на пользу. Посмотрите на эти фабрики на набережных — они бездействуют. Подумайте, сколько денег будет в стране, если пустить в ход старую промышленность — заводы, верфи и фабрики. Капитал — вот что нам нужно.

— Однако послушайте, Джон, — сказал мистер О'Коннор. — С какой стати мы будем приветствовать короля Англии? Ведь сам Парнелл... [11]

— Парнелл умер, — сказал мистер Хенчи. — И вот вам моя точка зрения. Теперь этот малый взошел на престол, после того как старуха мать [12] держала его не у дел до седых волос. Он человек светский и вовсе не желает нам зла. Он хороший парень, и очень порядочный, если хотите знать мое мнение, и без всяких глупостей. Вот он и говорит себе: «Старуха никогда не заглядывала к этим дикарям ирландцам. Черт возьми, поеду сам, посмотрю, какие они!» И что же нам — оскорблять его, когда он приедет навестить нас по-дружески? Ну? Разве я не прав, Крофтон?

Мистер Крофтон кивнул.

— Вообще, — сказал мистер Лайонс, не соглашаясь, — жизнь короля Эдуарда, знаете ли, не очень-то... [13]

— Что прошло, то прошло, — сказал мистер Хенчи. — Лично я в восторге от этого человека. Он самый обыкновенный забулдыга, вроде нас с вами.