Возвращение странницы   ::   Вентворт Патриция

Ей было приятно думать о том, как она известит Филипа, что он вовсе не вдовец.

А если его не окажется дома? По телу Энн прошла пугающая дрожь. Именно такое чувство она могла бы испытать, если бы очутилась в комнате с проломленным полом и ее нога повисла бы над зияющей пустотой. У Энн закружилась голова, но приступ головокружения был недолгим. Филип наверняка дома. Он не получал вестей от Энн, но отдельные сведения о его поездках доходили до нее окольным путем, через тех людей, которые помогли ей вернуться на родину. Филип побывал в Египте и Тунисе, был ранен и отправлен домой. Оправившись от ран, он занял пост в военном министерстве. Он дома, в Джоселинс-Холте, спит в своей комнате в башне, прогуливается по террасе, заходит в конюшню, размышляет о том, как распорядиться деньгами Энн Джоселин теперь, когда ее нет в живых. Конечно, придется подождать, когда закончится война. Но никакая война не помешает Филипу строить планы насчет Джоселинс-Холта. Да, он дома, больше ему негде быть.

Продвинувшись вместе с очередью вперед, Энн продолжала размышлять. Предположим, Филип уже успел жениться… От резкого укола в самое сердце она вздрогнула и закусила губу. Нет, она услышала бы об этом, ей бы передали, предупредили — ведь правда? Разве не так? Она вскинула голову, приоткрыла рот, ее дыхание участилось. Нет, действовать наугад нельзя, рассчитывать на везение не стоит. И все-таки она сомневалась, что Филип успел вновь жениться. Энн покачала головой. Вряд ли он женился. У него есть деньги, есть дом, в новых брачных узах нет никакой необходимости. В конце концов, первый брак Филипа оказался неудачным, а тот, кто обжегся на молоке, дует и на воду. Слабая улыбка тронула губы Энн. Филип отнюдь не обрадуется, узнав, что он по-прежнему женат.

Перед Энн в очереди осталось всего три человека — коренастая, почти квадратная женщина с полной корзиной покупок, неряшливое тощее существо с авоськой и сутулый старик. Коренастая женщина бесконечно долго объясняла, как она потеряла карточки.

— Знаете, мисс Марш, я ведь не из тех, кто вечно все теряет, хотя никто нарочно не станет терять карточки. Не стану хвалиться, я ничем не лучше других. Сколько раз муж твердил мне: «Отдай их маме, так будет надежнее». Не знаю, что на меня нашло, но я куда-то сунула их, а когда вернулась домой, нашла в корзине и карточки отца, и Эрни, и Керри, и моей золовки — она как раз гостит у нас, — а мои как сквозь землю провалились! Я опять обошла все магазины, всюду расспрашивала, но карточки никто не видел…

Женщина за конторкой извлекла откуда-то карточки.

— Вы обронили их на Хай-стрит, — терпеливо объяснила она. — Всего хорошего.

Подошла очередь неряшливой женщины с авоськой. Она наклонилась над конторкой и зашептала.

Рослая, светловолосая и стройная Энн терпеливо ждала. Глядя поверх сутулых плеч старика, она слегка поежилась и поплотнее запахнула шубку. Ее волосы были собраны в неопрятный узел на затылке. Они казались тусклыми, неухоженными, но остались густыми — значит, их еще можно привести в порядок. От яркого солнца они выцвели и выглядели не светло-русыми, а почти белыми. Голова Энн была непокрыта. Длинная прямая прядь выбилась из узла и повисла вдоль худой щеки, словно обрамляя тонкое овальное лицо с прямым носом, бледными губами изящной формы, глубоко посаженными серыми глазами и тонкими изогнутыми бровями, гораздо более темными, чем волосы.

Шубка, в которую куталась Энн, невольно привлекала взгляды. Мягкий темный мех подчеркнет ее миловидность, как только она подкрасится и сделает прическу. Надо заняться этим сразу же, подбадривала себя Энн. Через десять минут вопрос с карточками будет решен, она зайдет в парикмахерскую, сделает стрижку и укладку, попудрится и подкрасит губы.