Вилла Рено   ::   Галкина Наталья Всеволодовна

МИЛЛЕНИУМ-ТОСТ





Братья Шлиман, хоть и подросли, вполне оставались собою. Они были в восторге: родители привезли их встречать миллениум в Комарове! Днем братья катались на лыжах на заливе и в лесу; в лесу нашли они прибитую к сосне старую соломенную шляпу. Братья отодрали напоминающую осиное гнездо шляпу от ствола, слепили у ворот Виллы Рено снеговика, отстригли у шляпы обветшавшие, полусгнившие края полей, превратив ее в канотье, нахлобучили на снеговика, дали ему в руки кочергу, вылепили длинный нос, присобачили кошачьи усы из вымазанной черной краской соломы, старый жилет надели. Затем привезли на финских санках Катриону посмотреть на произведение свое. Но Катриона почему-то, увидев снеговика в канотье, в жилетке и с кочергою, помрачнела.

— Ну, поприветствуйте миллениум как следует, мальчики, удачи вам в новом тысячелетии, не забудьте откопать Китеж.

К их разочарованию, она внезапно собралась уезжать, чтобы встретить Новый год в городе.

Парень, положивший было глаз на Катриону и очень даже ей нравившийся (хотя, конечно, глуповат, но сердцу не прикажешь), с которым они всего-то на-всего катались на машине, ужинали в ресторанах, сиживали в пиццериях и «Макдональдсе», ничего серьезного, по счастью, переметнулся к ее приятельнице, богатой девушке, собиравшейся лететь на зимние каникулы в Париж: «Я сначала хотела в Венецию, но передумала, а мутер взбрело в Швейцарские Альпы, там такая скучища, еще хорошо, что не на Мальдивы, как в прошлом году, Рождество под пальмой, гадость».

— Почему ты дружишь с дочерью вора? — спрашивал Катриону отец. Дочь вора заезжала за Катрионой на разных иномарках, что раздражало его дополнительно, он все время чинил свою старую, доставшуюся от дядюшки «Волгу», да еще и воров не любил.

Вовсю танцевали, дом вора был шикарный, стенные часы пробили половину двенадцатого, бывший Катрионин парень шепнул дочери вора: «Давай смоемся». Они захватили пару бутылок, бокалы, ей было жаль надевать шубку, новое бриллиантовое колье тут же спряталось под шерсткой и перестало сверкать, ей было жаль снимать новые французские туфельки и влезать в сапоги, но парень был что надо, они смотались, пробежали по прорытой в снегу дорожке (разноцветные шары светильников зажжены, елка перед домом украшена, вся в лампионах), сели в его «десото», поехали куда глаза глядят. На перекрестке она сказала: «Поверни налево». Автомобиль остановился у отрисованных снегом резных ворот. У ворот стоял старинный фонарный столб без лампочки и светильника, снеговик держал кочергу.

— Открой ворота, — сказала она.

— Ну, ты даешь.

Он достал из багажника лопату, разгреб снег, распахнул створки ворот Виллы Рено, они вошли, он продолжал разгребать снег перед нею. На участке было тихо, свет уличных фонарей еле проникал через заснеженные ветви, темный настороженный погоревший флигель маячил справа.

Она принесла корзинку с бутылками и снедью («Пикничок, блин»), он поставил в снег большой, напоминающий шахтерский фонарь из багажника. Теперь, стоило ей распахнуть шубку, бриллианты снова могли сверкать, как положено.

«Интересно, — подумал он, — а если я сейчас ей шлейф задеру, будет ли она возражать? Романтично, бля, только холодно. Хотя телка и с прип...ью, может, ей так в жилу».

— Здесь когда-то была вилла, в старину, сто лет назад, при финнах.

— Везде что-то было. Тебе нравится старье?

— Я раньше хотела, чтобы фатер купил тут участок, отстроил особнячок, подновил решетку, поставил бы новую такую же по периметру, а то только десять метров на Морской, восстановил беседку над обрывом, почистил пруды, запустил фонтаны. Но он меня уговорил не капризничать и не возиться, зачем делать из говна конфетку, сказал он и купил мне виллу в Англии. Я думаю, к лучшему.