Вилла Рено   ::   Галкина Наталья Всеволодовна

Нечего болтаться на здешней помойке. Ой, какие тени от фонарного света! Открывай шампанское. А вдруг из сугроба финский гном или гоблин выскочит?

— Ну, выскочит, в натуре, и скажет: «Я, блин, гоблин, а ты, блин, кто, блин?» Она ревниво надула губки: конечно же, эту фразу из молодежного виртуального журнала позаимствовал он у Катрионы.

— Ты с ней спал? Она тебе давала?

— Нет, не успела.

Она обрадовалась.

— Правда, что здесь, в Комарове, скрывался Бродский?

— Кто такой Бродский? — спросил он.

Раздался издалека запущенный по телевизору на всю катушку бой часов, засверкали ракеты, пошла шутейная пальба, завизжали братья Шлиманы.

— Часы бьют! Скорей!

Он открыл шампанское, искристая струя разогревшейся в машине бутылки ударила вверх, брызги на бриллиантах избалованной девушки, на ее распахнутой шубке, на ее локонах, на его лице. Они чокнулись, бокалы зазвенели.

— Скажи тост!

Подняв бокал, улыбаясь (девки от его улыбки с ума сходили, куда там Ди Каприо со товарищи, улыбка, его ноу-хау, открывала ему любые объятия, любую дверь), раскинув руки, он закричал (снег пошел в эту минуту):

— Снег, снег, новый век! И тысячелетие в придачу! Принеси нам удачу, фарт, счастье, счастья полные штаны!

Они выпили, они целовались, у нее была голая спина под меховой шубкой, ай да платьишко, она ведь без лифчика. Она вырвалась, схватила фонарь, отбежала.

— Хочешь, будем с горки кататься?

Он последовал за ней, несколько разочарованный.

— Да где ж тут горка?

Обрыв, овраг, крутизна белоснежного, светящегося во мгле ночной спуска, снег припорошил наледь на теле ручья.

— Ну, ничего себе, конкретная горка, что с санками, что без санок шею свернешь, а уж на лыжах полный капут, абзац глубокий, я охреневаю, какая тащиловка.

Они пили шампанское, стоя на том же самом месте, где сто лет назад стоял встречавший Новый год у финского консула Эмиль Рено с бокалом в руке; ему только что объяснили: там, под снегом, стекает по оврагу ручей; и он, встречая XX век, век прогресса и процветания, решил построить тут виллу, пусть будет каскад с фонтанами, окруженный цветами, белая лестница, маленький Карельский Версаль.



ГЛАВА 52.

ТУМАН

Туман шел с залива.

Медленно, достаточно медленно, спешить было некуда, его клочковатая на границе с цветной округой, оплотнявшаяся и густевшая с каждым метром бесплотная стена завоевывала берег, прибрежные, отличавшиеся от корабельных — высоких и прямых — подруг коренастостью, толстым стволом, свилеватыми ветвями сосны (он, всеядный, поедал любую сосну, с одинаковым аппетитом развеществляя раскидистые петяйи, прямоствольные рыжие хонки-конды, стволы мянтю-мянд, отдающие голубизной), осоку у подножия сосен, аллею вдоль Приморского шоссе, нижней дороги, она же Куоккалантие (заодно, резвясь, воссоздавал он, прикинувшись на секунду подражающим Сера или Синьяку пуантилистом, фигуры дам с омбрельками и их степенных кавалеров начала века, совершающих по аллее променад), само шоссе (обрисовывая полуневидимые воздушные слепки, миражные изображения извозчиков, русские и вейки, то явятся, то растворятся), обочину, полосу травы, кусты, дрему, джунгли жимолости, изножие склона, склон.

Туман поднимался по ручью против течения, ручей летел, журча, навстречу ему, туман ощупывал мелкую струйную ручейную волну.