Владимирские просёлки   ::   Солоухин Владимир Алексеевич

Владимирцы давно поняли, что одной землей не проживешь, поэтому и уходили из своих деревень на отхожие промыслы, поэтому и появились все эти владимирские богомазы, лапотники, овчинники, шерстобиты, валялы, шорники, вышивальщицы, угольщики, смолокуры, серповщики, игрушечники, корзинщики, рожечники, рогожники, дегтярники, столяры, щетинники, колесники, сундучники, бондари, плотники, гончары, кирпичники, медники, кузнецы, каменотесы…

Каждое ремесло имело свой аромат. Шорники пахли сыромятиной, угольщики – березовым дымком, овчинники да валялы – овечьей шерстью, рогожники – душистой мочалой, богомазы – олифой, бондари да колесники – дубовой стружкой, гончары да кирпичники – просыхающей глиной, корзинщики – горькой ивой, про смолокуров с дегтярниками и говорить нечего.

Перед весной начались соблазны. Тот из товарищей по работе поехал во Вьетнам, тот – не то в Сирию, не то в Ливан, а тот – так и вовсе в Африку. Очередь могла подобраться и ко мне. Появились сомнения. Ну а вдруг предложат поехать, неужели откажешься или, может, скажешь так: «Нет, дорогие товарищи, я, конечно, поехал бы в Сингапур, но мне, к сожалению, нужно в Петушки и Воспушки».

А поездка между тем была предложена. Не в Сингапур, правда, гораздо ближе, но в такую страну, в которой я мечтал побывать с детства.

Друзья, к советам которых я прибежал, отнеслись к вопросу по-разному. Первый – человек трезвого взгляда на вещи – сказал: «Владимирские проселки от тебя не уйдут, поедешь будущим летом». Второй, сохранивший еще офицерскую выправку, воскликнул без колебаний: «Собрался – не раздумывай. Никогда не нужно менять раз принятое решение». Третий – философ – глубокомысленно заметил: «Имей в виду, что, разъезжая по другим странам, ты узнаешь нечто, а путешествуя по родной земле, познаешь себя». Четвертый – поэт и мечтатель – выразился фигурально: «Что лучше: ехать целый месяц на автомобиле сквозь толпу красивых женщин или тот же месяц провести с одной, но любимой?» И наконец, нашелся друг, который в одну секунду поставил это Колумбово яйцо.

– О чем ты думаешь? Попроси, чтоб поездку отнесли на осень. И овцы будут целы, и волки сыты.

Хорошо, когда много друзей.

Старинные туристские справочники, или, как их называют, путеводители, усиленно рекомендовали путешествовать по Владимирской земле. В них подробно описывалась дорога от Владимира до Суздаля, или так называемая Стромынка – дорога от Москвы через Александрову слободу до Юрьева-Польского, а уж оттуда до Суздаля и Владимира. Это объясняется тем, что очень много было во Владимирской земле разных монастырей, старинных церквей, редчайших, рублевской или ушаковской работы, иконостасов, а также мест, связанных с пребыванием царствующих особ. Там молился Иван Грозный, туда он засадил свою жену там жила опальная жена Петра Великого; в той деревне сидел Дмитрий Пожарский, когда пришли к нему с поклоном нижегородцы: иди, мол, спасай Россию! А там был похоронен сам Александр Невский. Сохранился царев указ о том, как перевозить останки этого князя и воина, когда было решено перевезти их из захудалого губернского городишка Владимира в стольный Петербург. Может, князя Александра и сразу похоронили бы в Петербурге, но беда в том, что Владимир был в год его смерти великим городом, а на Петербург не было и малейшего намека. А повелевал указ следующее: «Подняв раку с мощами святого от места его благоговейно, с подобающей честью вынести… и, поставив оную и распростерши балдахин, проводить его обыкновенным церковным пением и колокольным звоном, как мощи святого проводить долженствует, и в том провождении ехать оным путем умеренно, со усмотрением мест, дабы в удачных никакого свыше потребы медления, а в неудачных – вредительной скорости не употреблялося».

Что же касается Дмитрия Пожарского, то с его могилы куда-то увезли только мраморный мавзолей, а останки князя и поныне в Суздале. Но мы придем еще на его могилу, и у нас будет время поговорить об этом подробно.