Живи с молнией   ::   Уилсон Митчел

Но я все-таки всегда отвечаю «да», потому что, сами посудите, как же иначе можно ответить на такой вопрос?

Уайт хмыкнул и протянул Эрику пачку сигарет.

– В этом году, очевидно, вы будете заниматься у меня. Предупреждаю, на одних разговорах о ваших способностях вы далеко не уедете. А теперь проваливайте, мне некогда. Еще увидимся как-нибудь. – Светлые усталые глаза улыбнулись. – И не очень хвастайтесь, если только вы на деле не лучше; чем на словах.

Эрик повернулся и медленно пошел вниз по лестнице, полувиновато, полуоблегченно улыбаясь.

Оставалось испробовать третий ключ, но аспирантская комната оказалась незапертой.

За одним из четырех стоявших там столов сидел светловолосый, сильно облысевший молодой человек и рылся в ящиках. Он поднял глаза на Эрика. В его взгляде было что-то собственническое.

– Да?

– Скажите, вы тоже аспирант? – спросил Эрик.

– Слава богу, теперь уже нет. А вы аспирант?

– Да.

– Вас, очевидно, взяли на мое место. Меня зовут Морроу. Можете занять этот стол, когда я уберу свое барахло, но если у вас есть хоть капля разума… Слушайте, у вас найдется пять центов?

Эрик поглядел на него с любопытством.

– Сейчас посмотрю.

– Да это не для меня. Для вас. Зажмите ваш пятицентовик в правой руке, осторожненько сойдите вниз, дойдите до угла Сто шестнадцатой улицы и Бродвея, сядьте в метро и больше никогда сюда не возвращайтесь. Это чертова дыра. Посмотрите на эту лысину: часть моих волос вы можете найти в библиотеке, во всех учебниках, что стоят на полках, а остальное – в грязной лаборатории на восьмом этаже. Я знаю, что в стране кризис, но все-таки, наверное, можно найти лучший способ заработать на пропитание, чем тянуть лямку аспиранта в этом болоте.

Морроу разгорячился и, сняв очки в золотой оправе, протер стекла, запотевшие от его собственного пыла. Эрик подошел к книжным полкам, которые тянулись вдоль стен. Над полками висела надпись: «Для аспирантов. Просьба возвращать книги». Эрик взял наугад какую-то книгу, решив выждать, пока Морроу поостынет и займется своим делом. Первая же открытая им страница была густо испещрена математическими уравнениями с какими-то неизвестными Эрику знаками, относящимися к величинам, о которых он не имел никакого понятия. На каждой странице этой толстой книги к тридцати строчкам формул было не больше двух строчек объяснений.

Эрик робко поставил ее на место, отметив про себя, что на полке стоит примерно двадцать таких книг, а всех полок больше десятка.

– Над какой темой вы работали? – медленно спросил он.

– Данные о спине из сверхтонкой структуры лития, – бросил Морроу через плечо, и Эрик, ровно ничего не поняв, поглядел на него с уважением. Морроу прочел все эти книги, прошел сквозь это горнило и уже имеет докторскую степень, – а лет ему не больше двадцати пяти.

– А теперь что будете делать?

– Поеду в Гарвард. Только что мне предложили там неплохое место. Здешняя потогонка имеет одно достоинство – получаешь основательные знания. Если, конечно, хватает сил выдержать до конца.

– А разве есть такие, что не выдерживают?

Морроу поглядел на Эрика бесстрастным взглядом.

– Пятьдесят процентов сбегает, – с расстановкой, точно произнося приговор, сказал он, – двадцать пять процентов стреляется, а остальные двадцать пять постепенно сходят на нет.

Морроу поднял с полу парусиновый рюкзак, набитый книгами, тетрадями, перепечатанными на машинке рукописями и разными бумагами, которые он решил разобрать как-нибудь в другой раз. Рюкзак он перекинул через плечо, поддерживая его одной рукой, две теннисные ракетки в прессах сунул под мышку, а в свободную руку взял портативную пишущую машинку. Затем радушно протянул Эрику для пожатия указательный палец.

– Пока, сынок, – сказал он.