Aestas Sacra   ::   Эппель Асар

---------------------------------------------

Эппель Асар

Aestas Sacra



Асар Эппель

Aestas Sacra

Была почти ночь, было начало двенадцатого, но даже для середины августа темно было непомерно.

Из непомерной тучи лила вся вода небес. Громадный воды мириад.

И все колотилось и клокотало, лилось, грохотало, плыло, мокло, стекало по стеклам, пыль брызг, водный вдрызг, перехлесты, всхлипы, хлюпанье, мгла, влага, влажность, зверские озарения - и так тепло! - текло, истекало, рушило и орошало, сокрушительный, оглушительный, хлеща, полоща, воя, моя, омывая но тепло! - томный, истемна-темный, истомный, допотопный, тотемический, томительный, рокоча, клокоча, лужи, хляби, глуби, ужас - и тепло! - и громадный воды мириад. Не проливень. ПРА-ЛИВЕНЬ. Единственный в жизни твоей и в жизни земли...

Столпотворение.

Дождь Творенья.

Был ли это новый порыв Творца или просто факт слияния влаги, слизей, теплоты и кислот каких-то сокровенных - сказать трудно. Но если кощунственно не счесть дальнейшее Волею Создателя, то следует ливень этот летний счесть единственным совпадением того, чему в единственном месте вселенной, в теплой духоте и терпких испарениях, в декадентских извивах травы и слизеточивых чреслах скальных щелей назначено было из какой-то прели, влаги и плесени породить Жизнь.

Совпадение произошло. Теплота. Темнота. Рокоты. Гальванические молнии. Лето. Ливень. Трубная площадь...

А ливень на Трубной - это потоп, и не укати вовремя трамвай номер двадцать пять, он бы утонул, а сдуру за-ехавший сюда автомобиль захлебнулся бы, всплыл и, как земляной жук, перевернулся бы вверх колесами, обнаружив хитиновый поблескивающий живот.

Но что надо - совпало, и Жизнь возникла, когда, как всё на свете, кончился и он - благословенный Дождь Творенья.

По Трубной площади, сравняв ее замечательную пойму с бульварными берегами, в пузырях и мелкой пене неслась вода. Подземная речка Труба переполнилась уже до предела, но каменная ее труба, набухшая творящей жизнь жилой, все еще глотала воду, без разбору принимая в себя первоэлементы и спешными толчками изливая не понадобившийся остаток. И когда поток одной подворотни иссяк, а один водосток сладострастно завсхлипывал, то ли недоутоляемый в желании, то ли прежде чем изойти совсем, она и создалась Жизнь.

На кромке громадной линзы Трубной площади под унявшимися, но помраченными еще небесами, на этой самой Трубной, тотчас приступившей к теплому пароисторжению и перемешиванию дразнящих, но бесполезных бульварных ароматов с многообещающими тяжкими миазмами подасфальтных недр, в далеком конце ее, отколупнулась на какой-то обшарпанной стене дверь. Черная, цвета запекшейся крови скорлупка на яичной кривизне стены отковыривалась осторожно, ибо вровень с порогом со Сретенки неслась вода, спеша с какими-то важными аммиачными компонентами ко все еще взбухшей и неосвобожденной жиле.

А едва отколупнулась дверь, едва из парадного потянуло то ли прелью парадного, то ли той единственной жизнедатной плесенью, которая теперь знакома всем и каждому, окрестная вода стала куда-то проваливаться, ибо на другом конце тусклой пустыни... - но об этом чуть позже, а тут в дверном проеме возникла первая среди планетарных хлябей живая жизнь в виде четырех уже готовых особей.

Трех недоюношей и одного мальчишки.

Возникнув в дверях, они сразу излили себя в убывающий у порога поток, заявив этим, что живут, что пусть во второстепенной, но функции, опробовали устройства, приданные им для продолжения жизни.