Liberty   ::   Малахов Олег

Ноги пианиста съедались волнами, он приземлился на неповрежденную землю и растаял в солнце. В душе. Океана соль... Долгие скитания скрывают синеву его чистых глаз. Касание константы сконцентрировано в дыхании его стальных нервов, рвущихся от малейшего замешательства при столкновении с прессом бездушия всего того, чего не может быть. А что если никто... Быть такого не может... Всем интересно, но, восхищаясь луной бессмысленной, пианист становился мной.

Я бы не стал педофилом, если бы не эта конвульсия в кульминационный момент моего желания найти партнера по ласкам, явившаяся реакцией на телесное разнообразие, но непомерную мертвенность разума. Отсюда взгляд на нетронутые развивающиеся тела и мозг, наполняемый и импульсивный. Когда весь окружающий их мир еще не вторгнулся своим железом и мощью безответственной глупости в их хрупкие сознания. Теряюсь, мне сложно касаться животрепещущих тем.

Наигравшись в жизнь, жители Голливуда решили не умирать. У их соотечественников был шок, когда они узнали о таком решении жителей Голливуда. Действительно, зачем умирать, если, наигравшись в жизнь, ничего не остается, как умереть, а можно не умирать. Не у-МИР-аТь. И всем, кого увидели со слезами на глазах радостные голливудцы, судьба открыла двери в предельно простое любовное приключение, а хиты на радио были по-особому нервными. Молодежь девяностых подметила, что гранж заполнил эфир. Голливудские модели взялись за дело, слишком беспокойной становилась их блистательная жизнь, слишком ночной становилась их безжизненность.

- Анжела, - награди меня собой, - юмор и оригинальность приветствуются, давай, тянемся как можно выше, долой плохое настроение...

- Да, Карл, мы такие разные, но все-таки мы вместе.

- Ты очень не по-своему говоришь со мной, я тебя не узнаю, где ты одеваешься?.. а кто тебя одевает... Одевайся у меня, солнышко.

Солнышко подумало и ответило.

- Стоило ли мне светить для тебя?

* * *

С пианистом так весело. Анастасия тоже любила его как отдушину. Изобрели форму спасения души. Спаси ночную красочность в точечной живописи. Лишь маленький островок в океане............. Иду, и как будто дождь, и вовсе не вижу эстакады, обвивающие мой млечный путь, огни разбивают кромки зрачков, белый - слева, красный - справа, посреди - капли Юпитера. Я звезда внутри всего яркого. Только жандармов нам не хватало. Испортили картинку.

Коммивояжер.

Шоу продолжается, думали все, что он что-то предложит им, как только он появится на танцполе. Оказалось, что он путешественник. И приехал он из Коми. Там ему уже негде было путешествовать, и его вояж продолжался. Можно проигнорировать эти замечания, но не забывайте, у него неожиданный аромат.

* * *

Вид из окна у них был такой замечательный: на Нику, церковь, на смесь высокого градостроительства и уходящей зелени в разгар осени. И из мусорных баков, слегка портивших впечатление, торчали руки, мелочь, извлекаемая из логова самодовольства. И город покрывался язвами, и постоянно пытался лечить себя от странных болезней, обращаясь к самым дорогим врачам, как привилегированная проститутка, а дети у нее ели мороженое и йогурты, но никто их не приглашал на съемки модных музыкальных передач. От этого они глотали слюну, чужую... Опять она идет, любуется своими отражениями, я просто приглашаю ее, улыбаюсь ей открыто, и ей не нужен смех в дверном проеме, она освобождается даже от сутолоки на переходах в метро, она всего лишь идет, опять, входит в состояние радостного путешествия с розовыми лицами малышей по точкам раскрепощения. Обниму-ка я ее...

У Карла была вечеринка. Все танцевали под диско. Даже его любимые киски. Новый вкус. Фантастическая экзотика.

"Слегка надави пальцами на мой лобок", - ждала она, Карл медлил, а она вибрировала из стороны в сторону...